Закон ученого
Шрифт:
И вот сейчас, когда наступил срок им воспользоваться, времени на доработки уже не было. А значит, придется испытать полный объем ощущений от собственного детища, на усовершенствование которого он так и не нашел свободного времени.
– Наплевать, не такое терпел, – проговорил академик, махнув рукой, и при этом рукавом белого халата зацепился за рукоять «Бритвы», которую подвесил к поясу.
Ученый вытащил нож из ножен, задумчиво посмотрел на него, потом на автоклав, потом снова на нож…
– Оставлять тебя здесь
Он отдал мысленный приказ – и вздрогнул от боли, когда нож начал погружаться к нему в ладонь. Следом пришло чувство распирания в предплечье, словно между локтевой и лучевой костями ворочалось некое существо, устраиваясь поудобнее…
Когда же нож полностью погрузился в руку, Захаров улыбнулся.
– Теперь ты часть меня, верно? Надеюсь, алгоритмы этой фараоновой гробницы сработают правильно и ты не останешься без хозяина.
Решительно скинув с себя одежду, академик полез в автоклав – и невольно застонал, когда несколько игл одновременно впились в его тело. Но нужно было продолжать, лечь полностью, и лишь тогда крышка автоматически закроется. И Захаров, кляня на чем свет стоит собственную тупость, резко, с размаху упал внутрь саркофага – и чуть не потерял сознание от адской боли, пронзившей все его тело.
Но это было еще не все.
Крышка автоклава начала медленно опускаться, и при этом боль от металлических жал, проткнувших тело ученого, внезапно многократно усилилась – это включилась система, подающая через иглы специальный кислотный раствор, растворяющий живую плоть…
Легкие и глотка ученого непроизвольно исторгли жуткий вопль – но при этом Захаров улыбался.
Он наконец-то решился на самый страшный и самый великий эксперимент в его карьере, ради которого любой настоящий ученый готов рискнуть чем угодно.
Даже собственной жизнью.
– Остановить Захарова будет не так-то просто, – сказала Грета.
– Я в курсе, – кивнул я. – Но даже его знаменитых кибов можно убить, если знать, куда целиться.
– Кибов я отключила, когда покидала бункер. Так что дело не в них.
– А в чем? – поинтересовался Бесконечный.
– У академика есть оружие последнего шанса. Я не знаю, где оно спрятано, но я нашла несколько старых стертых файлов в центральном компьютере, которые мне удалось восстановить. Согласно им, мой создатель изобрел технологию трансформации человеческого тела в его нановерсию.
– Ты хочешь сказать, что он умеет превращать живых людей в подобие тебя? – удивился Циркач.
– Да. Но для этого нужно специальное устройство, и я не знаю, где Захаров его прячет. У меня такое впечатление, что он сам боится своего изобретения. Но если хозяин решится на такую трансформацию, он будет
– Почему? – поинтересовался я.
– Судя по тем файлам, наноботы его изобретения будут обладать способностью к мгновенному самовоспроизводству при условии наличия рядом достаточного источника энергии. А здесь, в Зоне, таких источников предостаточно.
– Поконкретнее можно? – попросил я. – О каких именно источниках речь?
– Аномалии, – ответила Грета. – По сути, это сгустки энергии, которые Захаров сможет пожирать, подпитывая себя и строя из своего нанотела что угодно. Я так могу только с очень слабыми аномалиями, сильная меня просто уничтожит. Он же, если решится на трансформацию, сможет подпитываться любыми аномалиями.
– Прекрасно, – проворчал Бесконечный. – Захочет, в сфинкса превратится, а захочет – в танк. И как тогда с ним воевать?
– Возможно, если мы поторопимся, то успеем до того, как он станет непобедимым чудовищем, – сказала Грета.
– Так чего мы тогда стоим? – спросил Циркач. – Судя по моему КПК, до озера Куписта осталось всего-то пара километров.
…Циркач не ошибся.
Даже отсюда были видны знакомые скрюченные деревья, что росли по краю огромной воронки, на дне которой находился бункер ученого, расположенный на берегу гнилого озерца Куписта. Когда-то на этом месте находился целый научный комплекс. Но академику не повезло: здание разбомбили военные, и от величественного храма науки остался лишь бункер, похожий на железобетонный ДОТ без амбразур.
Впрочем, помнится, потеря здания, которое по сути было маскировочным прикрытием для бункера, не очень огорчила Захарова. Сердцем научного комплекса была лаборатория, уходившая под землю на несколько этажей. А глухой бетонный ДОТ надежно прикрывал ее от нежелательных гостей.
И не только он.
По окрестностям озера Куписта любили шастать зомби, а в самом озере жили снарки, плотоядные человекообразные твари, обладающие отменной прыгучестью и неуемным аппетитом.
И в последнее время, кстати, они изрядно расплодились. По Зоне пошел слух о несметных богатствах, хранящихся в подземельях Захарова, поэтому к ученому периодически начали наведываться любители легкой наживы.
Но их ждало разочарование.
Академик умел за себя постоять, и результатом атак ловцов удачи на его укрытие становились лишь трупы тех самых ловцов удачи. Которые, разумеется, хоронить никто не собирался, ибо в Зоне мутанты – самые лучшие могильщики.
В данном случае это были снарки. И, поскольку мертвых тел было довольно много, снарков в этой локации тоже стало намного больше, чем раньше. Никто не знает, то ли плодились они как-то в шоколадных условиях наличия большого количества свежей человечины, то ли новые откуда-то набежали, но теперь в окрестностях озера Куписта бродили целые стаи этих тварей.