Залетела от Братвы
Шрифт:
Я провожу рукой по волосам, выпрямляясь, прежде чем снять рубашку. Мускулы моей груди и рук напрягаются под светом, результат многолетних интенсивных тренировок, как физических, так и умственных. В этом мире внешность — это все, и слабость — физическая или эмоциональная — никогда не является вариантом.
Я натягиваю чистые черные брюки, оставляя грудь на время обнаженной. Больше нет нужды в формальностях, не в уединении моей спальни. Не тогда, когда Дженнифер собирается выйти в этом красном платье.
Я вытираю руки и возвращаюсь в коридор, мой разум уже сосредоточен на
Я снова толкаю дверь спальни, захожу внутрь и направляюсь к кровати. Мягкая ткань простыней сминается подо мной, когда я сажусь, а затем вытягиваюсь, лежа на спине со скрещенными за головой руками. Я никогда не отличался терпением, но сегодня я готов ждать.
Этот момент неизбежен, и вскоре Дженнифер поймет, что бороться со мной бесполезно.
Я бросаю взгляд на дверь ванной, слышу слабый звук бегущей за ней воды. Мой пульс слегка ускоряется, предвкушение растет, когда я представляю момент, когда она выйдет в этом платье, как оно будет облегать ее тело, как она будет смотреть на меня со смесью неповиновения и покорности.
Это был долгий день, а предстоящая ночь обещает быть еще длиннее. Я готов к этому. Для нее.
Глава 21 — Дженнифер
Я выхожу из ванной, кружево красного платья липнет к моей коже. Оно откровенное, слишком для того, чтобы я чувствовала себя комфортно. Мои пальцы зависают у подола, слегка дергая, как будто, если я потяну его вниз, я буду чувствовать себя менее уязвимой. Мягкий щелчок закрывающейся за мной двери посылает толчок осознания по моему телу.
Тимур уже в комнате, сидит на краю кровати, его острые голубые глаза следят за каждым моим движением. Выражение его лица меняется, как только он видит меня, медленная хищная усмешка расплывается на его лице. Сначала он ничего не говорит, просто смотрит на меня, его взгляд темный и напряженный, как у охотника, оценивающего свою добычу.
Я нерешительно делаю шаг вперед. — Я чувствую себя нелепо, — бормочу я, едва в силах встретиться с ним взглядом.
Его ухмылка становится только шире, когда он встает, двигаясь ко мне с намеренной медлительностью, которая заставляет мое сердце биться чаще. — Отпусти платье, — тихо приказывает он, его голос глубокий, опасный.
На мгновение я колеблюсь, крепче сжимая кружево в своих пальцах. Что-то в его взгляде, то, как он смотрит на меня, словно он владеет мной, заставляет меня опустить руки по бокам, полностью обнажая себя. Воздух кажется слишком густым, напряжение между нами почти невыносимо.
Он останавливается прямо передо мной, его глаза блуждают по моему телу так, что моя кожа горит. — Вот так лучше, — бормочет он, его голос хриплый от одобрения. Его пальцы скользят по моей руке, оставляя за собой след тепла. — Я хочу видеть тебя, Дженнифер. Всю тебя.
Мое дыхание сбивается, когда его рука двигается к моей талии, притягивая меня ближе. Его прикосновение твердое, но не болезненное, как раз достаточное, чтобы напомнить мне о его контроле надо мной. Я хочу оттолкнуть его, чтобы остановить это, но в то же время я не могу отрицать волнение,
— Знаешь, — говорит он, наклоняясь и обдавая горячим дыханием мою шею, — я скучал по этому. Скучал по тебе.
Признание меня поражает, и на краткий миг мне кажется, что я вижу, как в его глазах мелькает что-то более мягкое. Но оно исчезает так же быстро, как и появляется, сменяясь знакомым, доминирующим присутствием.
— Почему ты мне не сказала? — его голос стал тише, но не менее опасным. — Обо всем?
Я с трудом сглатываю, пытаясь прогнать комок в горле. — Я собиралась… пока ты не убил Рассела, — шепчу я дрожащим голосом. — После этого я не могла. Я не могла доверять тебе.
Челюсти Тимура сжимаются, но он не отвечает сразу. Вместо этого он притягивает меня ближе, его губы касаются раковины моего уха. — Я же говорил тебе не убегать от меня, верно?
Я закрываю глаза, чувствуя, как тепло его тела прижимается к моему, напряжение между нами нарастает. — У меня не было выбора.
Его пальцы сжимают мою талию крепче, собственнически, когда он прижимает меня к стене, прижимая меня к ней. — Если у тебя не было выбора, кроме как бежать, ты должна понимать, что у меня не было выбора, кроме как преследовать тебя.
Я чувствую, как мой пульс учащается, когда его рот оказывается опасно близко к моему, наше дыхание смешивается. Я не знаю, то ли я напугана, то ли отчаянно хочу, чтобы он сократил расстояние. Его глаза прожигают мои, делая невозможным отвести взгляд.
— Теперь все хорошо, — шепчет он, его губы касаются моих, дразня меня, бросая мне вызов сопротивляться ему. — Ты сейчас здесь, со мной. Вот что важно.
Я чувствую вес его слов, их окончательность, и это ужасает. Он наклоняется, его рот всего в нескольких дюймах от моего, и на мгновение мне кажется, что он собирается поцеловать меня, заявить на меня права, как он всегда это делает. У меня перехватывает дыхание, мое тело снова предает меня, когда я наклоняюсь к нему, жаждая этого контакта.
Его губы зависли около моих, так близко, что я могла чувствовать его дыхание, теплое и дразнящее на моей коже. Ожидание сжимается в моей груди, каждый нерв в моем теле искрится невыносимым напряжением. Я знаю, что должна отстраниться. Я знаю, что должна сопротивляться. Когда его рот наконец, наконец, заявляет свои права на мой, я рассыпаюсь. Сначала это было мягко, прикосновение губ, которое было почти нежным, уговаривая меня ответить.
И я это делаю.
Мои руки находят путь к его груди, хватаются за его рубашку, и поцелуй становится глубже. Его рука скользит к моей шее сзади, притягивая меня ближе, и мои колени чувствуют слабость, как будто пол ускользает от меня. Я целовала его раньше, но это другое. Никакой резкости, никакой собственнической агрессии. Это… сладко. Даже нежно. Его губы медленно двигаются, смакуя каждую секунду, как будто он вытягивает из меня что-то, о чем я даже не знала, что еще могла ему дать.