Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
— Смокеръ, дружище, твой палецъ! — сказалъ джентльменъ въ треугольной шляп.
М-ръ Смокеръ задлъ своимъ мизинцемъ за большой палецъ правой руки этого джентльмена и сказалъ, что онъ очень радъ видть его совершенно здоровымъ.
— Поди ты вотъ толкуй: вс наладили, что я совершенно здоровъ, — сказалъ джентльменъ въ треугольной шляп.- A я вдь просто съ тоски пропадаю. Попробовалъ бы кто на моемъ мст слдить каждый день по два часа за этой проклятой старухой, что глотаетъ кислятину въ минералахъ, такъ вдь оно, я вамъ скажу, выходитъ такой прескверный документъ, что не радъ я своему третному жалованью. Еще какой-нибудь мсяцъ,
При этомъ все собраніе расхохоталось, и одинъ джентльменъ въ желтомъ жилет шепнулъ своему сосду въ зеленыхъ гультикахъ, что Токкель сегодня въ своей тарелк.
— Кстати, — сказалъ м-ръ Токкель, — ты, Смокеръ, вдь еще не того…
Конецъ этой сентенціи былъ досказанъ шопотомъ на ухо м-ру Джону Смокеру.
— Ахъ, да, я и забылъ, — сказалъ м-ръ Джонъ Смокеръ. — Джентльмены, имю честь рекомендовать вамъ друга моего, м-ра Уэллера.
— Очень жалю, что заслонилъ васъ отъ камина, м-ръ Уэллеръ, — сказалъ м-ръ Токкель съ фамильярнымъ поклономъ, — надюсь, что вы не прозябли, Уэллеръ.
— Совсмъ нтъ, м-ръ Обжигайло, — отвчалъ Самуэль. — Подл васъ было бы слишкомъ трудно простудиться. Если бы, примромъ сказать, васъ поставили въ трактирномъ заведеніи подл ршотки, трактирщику не было бы никакой надобности покупать дрова. Вамъ не трудно нагрвать собою вс комнаты, м-ръ Обжигайло.
При этой выходк, направленной, очевидно, противъ малиновой ливреи и свтло-красныхъ панталонъ, м-ръ Токкель вооружился величественнымъ взглядомъ на нсколько секундъ; но тутъ же физіономія его прояснилась, и онъ замтилъ съ улыбкой, что почтенный другъ м-ра Смокера остритъ недурно.
— Очень вамъ обязанъ за хорошее мнніе, сэръ, — отвчалъ Самуэль. — Надюсь, мы обойдемся мало-по-малу и станемъ уважать другъ друга.
На этомъ мст разговоръ былъ прерванъ прибытіемъ двухъ джентльменовъ, изъ которыхъ одинъ былъ въ плисовой ливре оранжеваго цвта, другой въ пурпуровомъ фрак и черныхъ шелковыхъ чулкахъ огромнаго размра. Когда они расшаркались и раскланялись со всми вообще и съ каждымъ порознь, м-ръ Токкель, съ общаго согласія, приказалъ подавать ужинъ.
Повинуясь этому приказанію, зеленщикъ и его жена подали на столъ горячую баранину, приправленную каперсовымъ соусомъ, рпой и картофелемъ. М-ръ Токкель слъ на первомъ мст въ качеств президента и выбралъ себ въ помощники джентльмена въ оранжевой ливре, который занялъ свое мсто на противоположномъ конц стола. Зеленщикъ надлъ лайковыя перчатки и остановился за стуломъ президента.
— Гаррисъ! — сказалъ м-ръ Токкель повелительнымъ тономъ.
— Что прикажете, сэръ? — отвчалъ зеленщикъ.
— Надли-ли вы перчатки?
— Надлъ, сэръ.
— Подайте же мой приборъ.
— Слушаю, сэръ.
Зеленщикъ подобострастно исполнилъ приказаніе, но, подавая поварской ножъ м-ру Токкелю, онъ имлъ неосторожность звнуть.
— Что вы подъ этимъ разумете, Гаррисъ? — сказалъ м-ръ Токкель величественнымъ тономъ.
— Прошу извинить, сэръ, — отвчалъ несчастный зеленщикъ, — это я сдлалъ безъ всякаго намренія, сэръ. Прошлую ночь я совсмъ не выспался, сэръ: легъ очень поздно.
— Хотите-ли знать, что я думаю о васъ, Гаррисъ? — сказалъ м-ръ Токкель съ величественною важностью. — Вы мужланъ, Гаррисъ.
— Надюсь, джентльмены, вы не будете обходиться со мной слишкомъ строго, — сказалъ Гаррись, длая низкій поклонъ. — Я очень вамъ обязанъ, джентльмены, за ваше покровительство и за вашу
— Далеко не все, сэръ, — сказалъ м-ръ Токкель.
— Мы считаемъ васъ бездльникомъ, Гаррисъ, — замтилъ джентльменъ въ оранжевой ливре.
— Вы мошенникъ, Гаррисъ, — прибавилъ джентльменъ въ зеленыхъ панталонахъ.
— Плутъ, превеликій плутъ, — дополнилъ джентльменъ въ пурпуровомъ фрак.
Бдный зеленщикъ раскланивался во вс стороны и безъ всякихъ возраженій выслушивалъ вс эти комплименты. Когда каждый выразилъ свое мнніе о зеленщик, м-ръ Токкель принялся рзать баранью ногу и раздлять порціи по числу гостей.
Лишь только началось это вечернее занятіе, дверь съ шумомъ отворилась, и въ комнату влетлъ еще джентльменъ въ свтло-синемъ фрак, украшенномъ свинцовыми пуговицами по обимъ сторонамъ.
— Вотъ ужъ это непростительное нарушеніе правилъ, — сказалъ м-ръ Токкель. — Поздно, сэръ, слишкомъ поздно!
— Прошу извинить, никакъ не могъ раньше, — сказалъ свтло-синій джентльменъ.
Между тмъ, посл вареной баранины подали на столъ стаканы, и каждый джентльменъ заказывалъ для себя любимый напитокъ, пока еще не заперли трактира. Свтло-синій и оранжевый джентльмены, отличавшіеся, повидимому, особенно изящнымъ вкусомъ, приказали принести мадеры и вишневки; другіе — джина и смородиновки. М-ръ Уэллеръ, съ своей стороны, заказалъ огромную порцію холоднаго пунша изъ рома съ мушкатными орхами: это обстоятельство значительно возвысило его въ глазахъ почетныхъ гостей.
Начались торжественные тосты, и первый былъ предложенъ за здравіе красавицъ, при чемъ свтло-синій джентльменъ счелъ своей обязанностью поблагодарить компанію, какъ будто тостъ относился къ нему лично. Посл второго тоста, выпитаго въ честь почтеннаго президента, вышелъ изъ-за стола одинъ степенный джентльменъ въ черномъ длиннополомъ сюртук и плисовомъ жилет. Онъ объявилъ, что намренъ говорить рчь, и, когда президентъ возстановилъ порядокъ, рчь началась такимъ образомъ:
"Джентльмены! Будучи еще младшимъ членомъ между вами на этой почтенной сувареи и притомъ чувствуя нкоторую стснительность положенія, какъ я занимаю лишь кучерскую должность, я стану говорить робко и нершительно. Но, съ другой стороны, господа, обязанность, или, лучше сказать, долгъ честнаго джентльмена заставляетъ меня довести до вашего свднія одно изъ тхъ печальныхъ обстоятельствъ, которыя случаются въ этомъ мір не то, чтобы ужъ слишкомъ часто, но и не слишкомъ рдко. Итакъ, да будетъ вамъ вдомо, джентльмены, что общій другъ нашъ м-ръ Уифферсъ (вс взглянули на джентльмена въ оранжевой ливре), другъ нашъ Уифферсъ отказался отъ своего мста".
Ропотъ изумленія пробжалъ между всми слушателями. Каждый джентльменъ заглянулъ въ лицо своему сосду и потомъ перенесъ свой взоръ на кучера, который между тмъ, собравшись съ духомъ, продолжалъ:
"Вы дивуетесь, джентльмены, и это очень натурально; меня самого какъ будто бы обухомъ създили въ високъ, когда разжевалъ я существенность этого мудренаго дла. Но зачмъ и почему общій другъ нашъ понесъ, такъ сказать, эту ничмъ невознаградимую потерю? На это, всеконечно, есть резонементъ, котораго объяснить я вамъ не въ состояніи. Пусть самъ другъ Уифферсъ разскажетъ обстоятельно, что, какъ и почему, дабы, при случа, вс мы могли подражать его примру".