Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
— И этотъ споръ, — подхватилъ Поттъ, — будетъ продолжаться до моего послдняго издыханія… до послдней капли моего таланта. Отъ этого спора, сэръ, не отступлю я никогда, хотя бы надменный «Журавль» поджалъ свои крылья. Пусть узнаетъ весь свтъ, что правда для «Синицы» всего дороже, что за правду, если понадобится… сэръ, сэръ: amicus Plato, sed magis arnica veritas. Кто противъ правды и «Синицы»? Одинъ «Журавль»; я убжденъ, что на всемъ пространств Великобританіи общественное мнніе за меня.
— Вы поступаете благородно, сэръ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, съ жаромъ пожимая руку
— Благодарю васъ, сэръ; вы, сколько я замчаю, человкъ съ тактомъ и большимъ талантомъ, — сказалъ м-ръ Поттъ, задыхаясь отъ скопленія въ его груди патріотическихъ чувствъ, принявшихъ самый восторженный характеръ. — Чувствую себя совершенно счастливымъ отъ удовольствія познакомиться съ человкомъ вашего образа мыслей.
— И я съ своей стороны, — сказалъ м-ръ Пикквикъ; — весьма радъ, что удостоился, нкоторымъ образомъ, вниманія такого человка, какъ вы, милостивый государь. Позвольте, сэръ, представить вамъ моихъ друзей, членовъ-корреспондентовъ клуба, основаннаго мною въ англійской столиц.
— Сдлайте одолженіе, — сказалъ м-ръ Поттъ.
М-ръ Пикквикъ удалился и черезъ минуту привелъ трехъ своихъ друзей, которые должнымъ порядкомъ и были представлены издателю "Итансвилльской Синицы".
— Вопросъ теперь въ томъ, почтеннйшій, — сказалъ адвокатъ, обращаясь къ м-ру Потту, — куда мы помстимъ нашихъ друзей?
— A разв намъ нельзя остановиться въ этой гостиниц? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Нтъ, почтеннйшій, никакъ нельзя.
— Отчего же?
— Ни одной лишней постели въ цломъ дом.
— Непріятно, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
— Очень непріятно, — подтвердили его ученики.
— Ничего, господа, я придумалъ, какъ распорядиться, — сказалъ м-ръ Поттъ, — въ гостиниц «Павлинъ», если не ошибаюсь, y насъ еще есть дв лишнихъ постели, и двое, стало быть, могутъ отправиться туда; что же касается до васъ, м-ръ Пикквикъ, я бы очень радъ былъ вамъ и одному изъ вашихъ друзей предложить помщеніе въ своемъ дом: м-съ Поттъ, надюсь, съ удовольствіемъ воспользуется обществомъ столичныхъ гостей.
— Помилуйте, мн очень совстно васъ безпокоить! — возразилъ м-ръ Пикквикъ. — Мы еще такъ недавно знакомы…
— Такихъ людей, какъ вы, узнать не мудрено, — перебилъ обязательный редакторъ «Синицы». — Съ одного взгляда я, можно сказать, вполн постигъ все благородство вашей души.
— Вашей супруг, конечно, будетъ непріятно…
— Напротивъ, очень пріятно, — прибавилъ м-ръ Поттъ энергическимъ тономъ, отстранявшимъ уже всякую возможность дальнйшихъ возраженій.
Подумали, потолковали и ршили, что поэтъ Снодграсъ и м-ръ Топманъ должны воспользоваться порожними койками въ "Павлин", между тмъ какъ самъ президентъ и м-ръ Винкель отправятся гостить въ домъ редактора «Синицы». Обдъ въ гостиниц "Сизаго медвдя", заказанный м-ромъ Поттомъ, окончательно скрпилъ дружескія связи новыхъ знакомцевъ. Было ршено, что поутру на другой день все общество соберется опять въ общей зал "Сизаго медвдя" и будетъ сопровождать достопочтеннаго Самуэля Сломки къ избирательнымъ урнамъ.
Домашній кругъ м-ръ Потта ограничивался имъ самимъ и его почтенной
— Послушай, душенька, — сказалъ м-ръ Поттъ, обращаясь къ своей супруг,- рекомендую теб м-ра Пикквика, джентльмена изъ Лондона.
М-съ Поттъ съ очаровательной улыбкой протянула свою пухленькую ручку президенту знаменитаго клуба, и тотъ пожалъ ее съ отеческою нжностью. М-ръ Винкель между тмъ сменилъ около дверей, поклонился и не говорилъ ни слова, такъ какъ хозяинъ, повидимому, совсмъ забылъ о немъ.
— Милый… — сказала м-съ Поттъ.
— Жизнь моя, — сказалъ м-ръ Поттъ.
— Что-жъ ты не представляешь другого джентльмена?
— Ахъ, прошу извинить! — воскликнулъ м-ръ Поттъ. — Позвольте рекомендовать м-ра…
— Винкеля, — подсказалъ м-ръ Пикквикъ.
— М-ра Винкеля, — повторилъ м-ръ Поттъ.
И рекомендательная церемонія окончилась вполн,
— Мы должны, сударыня, извиниться передъ вами, — началъ м-ръ Пикквикъ.
— Въ чемъ?
— Въ томъ, сударыня, что разстраиваемъ своимъ присутствіемъ домашній порядокъ, не имя на то никакого права.
— О, будьте на этотъ счетъ совершенно спокойны, — съ живостью возразила м-съ Поттъ. — Для меня, увряю васъ, большой праздникъ — видть новыя лица: я живу почти взаперти въ этомъ скучномъ город, и случается, иной разъ не вижу никого по цлымъ недлямъ.
— Никого! — воскликнулъ м-ръ Поттъ съ нкоторымъ изумленіемъ.
— Никого, мой другъ, кром тебя, — возразила м-съ Поттъ съ нкоторою жесткостью.
— Дло, видите ли, вотъ въ чемъ, м-ръ Пикквикъ, — сказалъ хозяинъ въ объясненіе на жалобу своей жены, — образъ жизни заставляетъ насъ нкоторымъ образомъ отказаться отъ многихъ удовольствій и наслажденій, доступныхъ для жителей этого города. Мое общественное положеніе, какъ издателя "Итансвилльской Синицы", и вліяніе этой газеты на всю провинцію заставляютъ меня всецло отдаться политик…
— Милый… — перебила м-съ Поттъ.
— Жизнь моя… — проговорилъ редакторъ "Синицы".
— Неужели ты ни на минуту не можешь разстаться со своей политикой, мой другъ? Постарайся пріискать предметъ для разговора, интересный сколько-нибудь для этихъ джентльменовъ.
— Но политика, мой другъ, интересуетъ м-ра Пикквика, — отвчалъ смиренный супругъ.
— Тмъ хуже для него и для тебя, — сказала м-съ Поттъ выразительнымъ тономъ, — y меня, напротивъ, голова идетъ кругомъ отъ здшней политики. Вчныя ссоры съ «Журавлемъ», глупые толки, брань, пересуды! Удивляюсь, мой другъ, какъ y тебя достаетъ охоты навязываться всмъ и каждому съ этимъ вздоромъ!