Замуж за ревизора

Муравьева Ирина Лазаревна

После свадьбы двое людей Хендрикса отволокли молодых в губернаторский дом — небольшое строение, возведённые во дворе укрепления при башне Бройте. Бесчувственное к тому моменту тело губернатора кинули на кровать, Мэри запихнули в комнату вслед за ним и, пожелав «счастливой семейной жизни», захлопнули дверь. В доме было темно, сыро, очень холодно. На ощупь, Мэри нашарила в своей сумке огарок. Зажгла его. Огляделась кругом. Ее новоиспеченный супруг спал мертвым сном. Нелепый макияж был размазан по лицу, волосы спутаны от пота, рот приоткрыт, и из него на подушку вытекала слюна. Да… Мэри слышала, как замужние девушки жаловались, что семейная жизнь — это не пряник, но сейчас

Мэри пришлось столкнуться с самой неприглядной частью быта. И все по ее собственной глупости. Как такое вообще могло прийти к ней в голову? Сказать «да» этому пьяному подобию человека? Как же низко она пала. К глазам Мэри подступали слезы, только вот плакать было некогда. Иначе они оба — и она, и новоиспеченный супруг, замёрзнут к утру. Поэтому, используя свое огниво, Мэри-таки нашла возле старого камина поленницу, переложила несколько деревяшек в камин, нарвала сверху листков одной из книг, подвернувшихся на самой ближайшей полке, и разожгла огонь. В комнате сразу стало чуть теплее и уютнее. Мэри посмотрела на кровать, где уже вовсю распластался ее супруг.

Нет, может она и совершила сегодня глупость, но завтра же утром она все равно уедет отсюда. Первой же повозкой. И поминай как знали. Вряд ли господин Скрол станет искать ее. А пока следует отдохнуть.

Мэри осмотрелась кругом в поисках места, где можно было бы прилечь. Но в комнате не было ровным счётом ничего кроме старого сундука крайне малых размеров, дровника и кровати, занимаемой ее так называемым супругом.

Бродить по чуждому ей холодному дому ночью в поисках ещё одной спальни Мэри не хотелось. Да и комната уже немного прогрелась, и покидать ее казалось уставшему телу невероятной глупостью.

Мэри покосилась на кровать.

Конечно, как чистая и благородная девица она должно была бы гордо лечь на холодном каменном полу… Но чистая и благородная девица в ней погибла в тот миг, когда она согласилась выйти за это пьяное недоразумение. Поэтому сейчас, пожалуй, уже нет никакой разницы — будет ли она корчиться от холода на полу, или ляжет возле тела так называемого мужа. Который, кстати, все равно слишком пьян, чтобы оценить ее чистоту и благородство.

Поэтому Мэри отпихнула горе-губернатора к краю кровати, вытащила из — под него одеяло и, поплотнее укутавшись в последнее, провалилась в тяжёлый, но глубокий сон. В нем она стояла у зеркала в свадебном платье, с водружённой на голову кружевной фатой, полностью скрывающей лицо. Но когда она откинула эту фату, то вместо своего лица, увидела худое смеющееся лицо господина Хендрикса и с криком проснулась. В камине к тому моменту догорал последний уголёк. За окном кричали петухи. Начался первый день Мэри как хозяйки башни Бройте.

«Что я наделала!? Что я наделала! Что я наделала!!!» — крутилось в голове у Мэри, и она все сильнее укрывалась с головой под одеяло, надеясь, что дурной сон кончится, и она очнётся где-нибудь в старой жизни. Да хоть у дядюшки Фьора — тот тоже был известным любителем пригубить лишнего, зато когда был трезв учил Мэри играть в шахматы и танцевать вальс. Но дядюшка Фьора погиб три года назад. Пропал на пожаре в деревне, вытаскивая из- под обломков горящего дома его жильцов. Он был хорошим и добрым человеком, и Мэри его не хватало. Не смотря на лёгкую слабость того к спиртному. У мужа же ее слабость, кажется, была не лёгкой. Тело сбоку от нее едва шевельнулось, и девушка как ошпаренная вскочила с кровати.

— Оуууу… — изрек губернатор Бройте.

После чего сел на кровати и приложил руку к голове: будто проверяя на месте ли та. Голова оказалась на месте. Хотя судя по всему болела изрядно.

— Оу… — выдохнул

губернатор.

Затем перевел взгляд на Мэри.

— Оу…мадам?

По лицу губернатора было видно, что о свадьбе он вряд ли помнит. И сейчас было самое время привести в исполнение план бегства. Только вот вся одежда Мэри, кроме ночной рубашки да шали, что были на ней, остались в доме господина Хендрикса. Да и повозка, насколько Мэри помнила, прибывала в Бройте ближе к вечеру. А стоять на городской площади в ночной рубашке и ждать чудес — было идеей крайне глупой. Поэтому Мэри сделала единственное, что было на ее взгляд приемлемо в данной ситуации.

— Доброе утро, — сказала она.

Губернатор — все ещё со скомканными волосами, растекшимся дурацким макияжем и следами попойки на лице — внимательно оглядел ее.

— Много не дам, — наконец сказал он.

Мэри поперхнулась. Он что?! Он принял ее за …?

— Пол дублона. Не больше.

Мэри видела мир. Знала цены. За пол дублона и курицу на базаре нельзя было купить. А этот …?

— Ладно, — расценил по-своему ее молчание губернатор, — Накину ещё пятак, если сейчас поможешь мне добраться до ванной. Меня немного мутит.

Мэри всерьез раздумывала не треснуть ли чем по голове этого урода. Губернатор тем временем тоже не понимал причину такой немилости.

— Обычно твой род по- сговорчивее бывает, — заметил он, — или тут такая провинция, что даже девки дикие?

На этом Мэри не выдержала и выпалила:

— Я вам не девка!

— А кто ж? — вяло спросил губернатор, все ещё держась за голову.

— Я ваша жена!

Сказала и очнулась, буквально зажав себе рот рукой. Ну зачем? Почему она такая ду-ра?!?

— Жена? — повторил губернатор.

Мэри, все ещё не веря сама себе, кивнула.

— Жена…

Губернатор, пошатываясь, встал с кровати, подошёл к Мэри.

— Ну что ж, — сказал он, даже не удостаивая ее беглым взглядом, — раз так, то вдвойне приятно, мадам. Мне ведь удалось сэкономить целых пол дублона.

Глава 5

Молодой супруг удалился по коридору в поисках ванной комнаты, ну или хоть чего-то похожего, а Мэри бросилась к сундуку, стоявшего в углу, надеясь найти в нем хоть какую-то подходящую одежду, чтобы скорее уйти из этого дома. Но в сундуке были лишь старые книги, карты, огромный железный циркуль, старая чернильница…

— Отличный набор для спальни, — пробормотала Мэри, разглядывая уже давно высохшую чернильницу. На донышке той стоял какой-то символ. Нечто вроде свечи в окне. Этот образ показался Мэри смутно знакомым. Будто она видела его где-то в далёком прошлом. Однако времени хорошенько вспомнить у нее не оказалось, так как дом внезапно наполнился необычайным шумом. Мэри закуталась поплотнее в шаль и вышла в коридор. Оказалось к ним пришли Карла и ещё двое людей господина Хендрикса. Карла несла корзинку с продуктами для завтрака, двое остальных — вносили в дом чемоданы губернатора, которые вчера были первично выгружены у Хендрикса. И среди этих вещей Мэри, к огромному облегчению, заметила и свой дорожный саквояж.

— Доброе утро, госпожа, — очень вежливо, но между тем сияя улыбкой, произнесла Карла. И Мэри тотчас осознала, что экономка знала о планах своего господина. Возможно стоило обидеться за такую подставу. С другой же стороны: в силах Мэри вчера было сказать «нет», чего она успешно не сделала. А обвинять сегодня во всем Карлу будет малодушием и глупостью — такой человек как Карла точно не нужен был ей врагом в этом городе.

— Я принесла вам чистое платье и прочие вещи, — вежливо сказала последняя.