Записки мерзавца (сборник)

Ветлугин А.

Мужчины благообразны, изысканны, замкнуты. В женщинах, несмотря на шелковые чулки и дорогие шляпы, есть нечто от разъяренных рыночных мегер 1793 года. Без всякой надобности в разговор о погоде всовывают "жида", при упоминании с кафедры имени кого-либо из Романовых впадают в транс и веером стучат по спинке стула. Распустите их прически, замените шелковые чулки грубыми шерстяными, швырните в их толпу человека, подозрительного по национальности или партийности, они вопьются ногтями в его лицо, проколят шпильками его глаза, разорвут его на клочки, не хуже, чем балтийские матросы разорвали Духонина.

Председательствующий Крупенский.

Господин вечно-бессарабского типа, сохранивший манеры камергера, но растерявший былую жизнерадостность. Долго и печально повествует он о выпавшей на его долю высокой чести возглавлять Рейхенгалльский съезд. Как-то странно, неясно и неуверенно передает о близком осуществлении надежд. Дамы бешено апплодируют и подталкивают мужей.

Потом выступает бывший член Государственной Думы Половцев. Видный мужчина с усами международно-полицейского образца. Отличная дикция, плавные жесты человека, хорошо знающего, чего он хочет и от чего он не отступится... Дела монархистов, оказывается, в самом блестящем состоянии. "Очаги еще теплятся", народы Европы, перешедшие на республиканский строй, тоскуют о своих монархах и т. д.

Под визги женского восторга Половцев рассказывает о Рейхенгалльском докладе барона Таубэ. "Погубившая нас европейская война", по наблюдениям умного барона, началась из-за интриг жидо-масонов. Более того: гимназист Принцип, убивший эрцгерцога Фердинанда, во-первых, масон высокого посвящения, а во-вторых, почти жид... Русскую революцию организовал не кто иной, как английский посол Бьюкенен (жид и масон). Почему же он захотел разрушить Россию? Очень просто: потому что на следующий день после подписания секретного договора, по которому Константинополь и проливы должны были отойти к России, Англия захотела избавиться от своей опасной союзницы и скорее проиграть войну, чем допустить русского священника в Айя-Софию.

Внизу, в третьем этаже, испанский пианист переходит на бравурный марш Шуберта, и Половцев, уступая гипнозу мелодекламации, вызывающим грозным тоном рассказывает об остроумных открытиях Рейхенгалльского съезда в области ориентации. Нам нужна ориентация не германофильская, и не антантофильская, и та и другая знаменуют тиранию еврейского капитала, нам нужна ориентация русская... Что это означает в переводе на язык практический -- никто не знает. Но даже такой человек, как H. E. Марков (не говоря уже о двух десятках преосвященных) выдал свое полное благословение...

Энтузиазм аудитории на улице Боэси подымается до пределов, опасных для безопасности моей грузной соседки слева. Апоплексический румянец пожрал толстый слой пудры, веер сломан, и через минуту ее придется откачивать...

А Половцев только начал, ибо внизу позавидовали верхним овациям и заиграли "Венгерскую рапсодию" Листа.

В зале Рейхенгалльской гостиницы было нечто, способное воодушевить на подвиги Геркулеса: на стене красовался исполненный в трех красках, в лучшем типографском заведении Лейпцига портрет "Самодержца Всероссийского"...

О, какая овация, какой взрыв... Даже печальный бессарабец повеселел и помахал стоявшим доселе в стороне национальным флагом. Соседка задохнулась, старика в кресле понесли к выходу: "Дайте атмосферы..."

Половцев не унимается. Голосом, заглушающим отзвуки Листа, он сообщил, что, в первый же день работ Рейхенгалльского съезда, в Копенгаген, на имя "вдовствующей императрицы Александры Федоровны", была послана приветственная телеграмма и уже к концу второго

дня получен милостивый августейший ответ... Ответ получился во время речи бывшего кадета, члена государственной думы Масленникова -- и саратовский депутат прямо и честно сказал: царь может быть только из славного рода Романовых. В подкрепление своей исповеди Масленников сослался на двух, ему лично несимпатичных авторитетов -- Милюкова и Ленина: 2 марта 1917 года Милюков сказал, что "без Михаила Романова Россия не переплывет океана революции", во все марты всех лет Ленин утверждал: "Либо Романовы, либо большевики -- выбора нет..."

Сломан последний веер -- Половцев перешел к разбору грехов вождей белого движения. Жалеть их не приходится: увлекались левизной, находились в еврейских руках и не подняли над крышей своих ставок императорского штандарта. Не забыли в Рейхенгалле и интеллигенцию. Ею специально в течение суток занимался полковник Поляков, составивший свой доклад в духе обучения солдат по николаевскому уставу: сеяла крамолу, погубила Россию и в 1905 и в 1917, любила евреев, жалости не заслуживает.

Земельную реформу и рабочий вопрос Половцев (под звуки "Шаконны" Баха) разрешил иначе, чем Рябушинский (без сопровождения музыки). Рябушинский отдавал всю землю крестьянам и все фабрики владельцам; Половцев сохранял землю за помещиками, а в отношении фабрик выражал полную готовность пойти на любой компромисс! Половцев объяснил, что он бы с удовольствием отдал и землю, но не может этого сделать по соображениям строго государственного характера: "Крестьянин-землевладелец не будет таким идеалистом, как помещик, и не захочет думать о народном образовании..."

Внизу музыка кончилась и начался антракт. Половцев решил, что и ему пора отдохнуть. В качестве последнего гвоздя в гроб всех врагов, он решил притянуть кого-либо из лиц иудейского вероисповедания. Вспомнил доктора Пасманика и заявил, что вызов доктора принимает и, не теряя времени на стратегическую оборону, сам перейдет в наступление... За отсутствием Пасманика самосуд не состоялся, и дамы в шелковых чулках должны были залить свой темперамент цитронадом.

После перерыва читали телеграммы и к автобусу опоздали. Шли пешком и ругали жидо-масонов.

VII

Маленькому городу угрожает тяжкая нищета. Из тридцати тысяч беженцев, прибывших к осени прошлого, двадцатого года в Париж, едва ли одна тысяча привезла деньги, достаточные для безбедного житья, или хотя бы реальные ценности... Огромное большинство надеялось как-нибудь где-нибудь устроиться.

Лучше чистить сапоги в Париже, чем прозябать в Москве!.. В принципе, нельзя не согласиться с этим честным силлогизмом, но вся беда в том, что Парижу не нужны новые чистильщики сапог. Одни чистят сапоги у себя на дому, другие вполне удовлетворяются чистильщиками парижского производства...

В небольшой банк ввалился член правления одного из крупнейших южных предприятий, отдышался, вытер платком лицо, посетовал, что высоко живут, и потребовал места.

"Да какое же мы вам место дадим, у нас штаты маленькие, все заполнено..."

"Я за положение не держусь, -- успокоил беженец,-- вот, хотите, буду у вас кофе разносить, двери отворять..."

Парижане подумали и сказали: "Видите ли, коллега, если вас взять кофе разносить, во-первых, надо нашего лакея прогнать и заплатить ему за месяц вперед, а во-вторых, вы же не умеете кофе разносить?!."