Записки нечаянного богача 4
Шрифт:
— Разумеется, Александр Васильевич, — ошарашив меня, отозвался отец Ларион. И поверхность стола, каменная и полированная до зеркального блеска, вдруг явила карту России. Откуда она появилась и как — не было ни единой идейки. На столе по-прежнему стояли чашки и чайничек, лежала стопка бумаги и мой изрисованный лист с карандашом. Не так давно он раскрылся, как тайный сундук с сокровищами, а теперь вот и как интерактивная панель.
Чуть привстав, святой отец поводил по поверхности то одним, то двумя пальцами, мимолётно смахнув два каких-то слоя, на которых, как я успел заметить,
— Навскидку дай несколько пожеланий, Дима. Так проще будет решать, — кивнул на карту фельдмаршал. И подбодрил, — Прям пальцем рисуй.
Со стороны Тёмы повеяло, если можно так выразиться, непониманием и неверием в происходящее, граничащими с прямым отрицанием бытия. Это, конечно, в присутствии священника было грешно. Но я прекрасно друга понимал, потому что мысли и чаяния его разделял полностью. Хотя внешне, наверное, это особенно в глаза не бросалось. Ну так и приключенец сидел, как прибитый, с тем же самым хмуро-настороженным видом.
Я оглядел территорию, найдя знакомые ориентиры. Вот МКАД, пропади он трижды пропадом со своими вечными пробками и ямочным ремонтом. Вот Волга. Вот самое большое кольцо, которое трасса Р-132. На юг и восток смотреть не стал — не бывал там и ориентировался слабо. Знал только, что весь восточный сектор был очень богат на неожиданные огороженные территории за одинаковыми заборами и воротами, с которых железные звёзды снимали в целях конспирации. Рассказывали как-то знающие товарищи, дескать, там, что к Калязину, что к Владимиру, что к Рязани с Тулой куда ни ткни — обязательно обратно ткнут. Или стрельнут. Нам такие соседства без надобности.
На национальный парк в Завидово посмотрел в полном соответствии с названием — позавидовал. Но нет, не про нашу честь, конечно. Да и военных специально обученных там, наверное, не особо меньше. Первый раз ткнул пальцем в довольно крупный лесной массив возле Солнечногорска.
— Не годится, переходи, — отозвался фельдмаршал, будто дед, что учил внука играть в шахматы. — Там части нужные стоят, лагеря и базы, — добавил он. Хотя я и в мыслях не имел спрашивать.
Второй раз я указал на густой, вроде бы, лес за Можайском, ориентируясь только и исключительно на цвет. Хотя стоило бы на память и мозги, конечно.
— Вряд ли. Там заказники кругом. А вот в конкретно том месте, куда ты пальцем показал — там музей боевой славы и памятник героям Бородинского сражения, — невозмутимо ответил товарищ Директор. Игнорируя хрюкание со стороны Головина.
Ну да, маху дал, признаю. На кого другого бы посмотрел, кому вот так с кондачка дали бы землю под мечту выбирать, да после таких бесед нервных. Почему-то казалось, что даже это, насквозь нереальное и невозможное, вот-вот закончится — хватит, скажут, надоел карту муслякать. Подумай, подготовься и приходи в следующий раз никогда. Или позавчера, например.
Поэтому третий вариант я указал
— Вот! — обвёл я пальцем участок карты, тщательно, но тщетно давя в себе наследие Головина и других военных: проси как можно больше, глядишь, дадут хоть чего-нибудь.
— Неожиданно, — задумчиво пожевал губами товарищ Директор. Второв поднял левую бровь и почесал большим пальцем правую. А отец Ларион просто сфокусировал на мне свой ОПВ, которым, кажется, мог бы легко по дереву выжигать. Да и по камню, наверное.
— Но допустимо, — словно резюмировал он через несколько секунд. А я запоздало подумал, что список тех, кого я видел в этом зале, и список тех, кто на самом деле принимал участие в разговоре — это два разных списка. Но страшнее уже не становилось.
— Миш, дашь кого-нибудь из своих башковитых? Они придумают, как аккуратнее сделать, обставить и подать. Мои-то наверняка тоже справятся, но там всё потом будет тёмно-зелёное и под прямым углом, — фельдмаршал самодовольно хмыкнул. Кажется, радуясь тому, что смог припрячь старого друга к своей работе. Они, может, и были фигурами планетарного масштаба, но простые человеческие черты тоже сохраняли, хоть и в следовых количествах.
— Дам, Саш, конечно дам, — Второв изучал зелёное пространство между трассой «Балтия» и Яузским водохранилищем. И пропасть мне пропадом прямо там, если он не выглядел довольным.
— Гриша, отправишь кого-то из своих в Африку? Мы доставим и вернём, если надо. Но я бы подумал над тем, чтоб в тех краях приход организовать. Школу, фельдшерский пункт какой-нибудь. Края глухие, ни причаститься, ни исповедаться, вот и живут печально, позабыты, позаброшены, — на последних словах в тоне директора явно слышались ирония и какой-то очень толстый для понимающих намёк. Я к их числу, к огромному счастью, отношения не имел.
— Непременно, Александр Васильевич, — отец Ларион благожелательного и располагающего тона не менял с прошлого раза. — Полагаю, на содействие коллег могу рассчитывать?
— Как всегда, — уверил фельдмаршал. И я снова молча порадовался, что не знал, ни что там за «коллеги», ни как у них там «всегда».
— Всё, оперативно управились, всем спасибо за работу! — товарищ Директор поднялся со стула, будто завершая совещание. И его ни грамма не беспокоило, что «кабинет» был не его.
Он по-дружески похлопал по плечу Второва, коротко, как равному, кивнул священнику, махнул нам, развернулся, сделал два шага до стены, открыл дверь, которой я там до сих пор не замечал, и исчез. Внутренний скептик облегчённо выдохнул: он до последнего момента был уверен, что товарищ Директор растворится в полумраке, и лишь его ледяной прищур ещё некоторое время будет примораживать меня к стулу, как улыбка Чеширского кота-людоеда.
— Я провожу ребят, владыка? — не то спросил, не то предупредил хозяина мощный старик.