Записки о России. XVI — начало XVII в.
Шрифт:
Царь Иван Васильевич правил более шестидесяти лет [248] . Он завоевал Полоцк (Pollotzco), Смоленск (Smolensco) [249] и многие другие города и крепости в семистах милях на юго-запад от города Москвы в областях Ливонии, принадлежавших польской короне, он завоевал также многие земли, города и крепости на восточных землях Ливонии и в других доменах королей Швеции и Польши; он завоевал царства Казанское и Астраханское, все области и многочисленные народы ногайских и черкесских (Nagaie and Chercas [250] татар и другие близкие к ним народы, населявшие пространства в две тысячи миль по обе стороны известной реки Волги и даже на юг до Каспийского моря. Он освободился от рабской дани и поборов, которые он и его предшественники ежегодно платили великому царю Скифии, хану крымских татар (the Chan of Crim Tartor), посылая ему, однако, небольшую мзду, чтобы защищаться от их ежегодных набегов. Он завоевал Сибирское царство и все прилежащие к нему с Севера области более чем на 1500 миль. Таким образом, он расширил значительно свою державу во всех направлениях и этим укрепил населенную и многочисленную страну, ведущую обширную торговлю и обмен со всеми народами, представляющими разные виды товаров своих стран, в результате не только увеличились его доходы и доходы короны, но сильно обогатились его города и провинции. Столь обширны и велики стали его владения, что они едва ли могли управляться одним общим правительством (regiment) и должны были распасться опять на отдельные княжества и владения, однако под его единодержавной рукой монарха они остались едиными, что привело его к могуществу, превосходившему всех соседних государей. Именно это было его целью, а все им задуманное осуществилось. Но безграничное честолюбие и мудрость человека оказываются лишь безрассудством в попытке помешать воле и власти Всевышнего,
248
Ошибка автора: 51 год (1533–1584).
249
Смоленск был присоединен Василием III в 1514 г.
250
В 1540 г. был заключен союз с Большой Ордой Ногаев, не нарушавшийся фактически в течение всего правления Ивана IV; в 1584 г. Россия, заинтересованная в дружественных отношениях, отправила в Орду Ногаев своего посла Ивана Холопова, принявшего в 1586 г. присягу на верность царю от ногайского хана Уруса. (Опись архива Посольского приказа 1626 г. Ч. I. С. 287; Кушева Е. Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI — 30-е гг. XVII вв.). М., 1963). Северокавказские правители Кабарды и Черкесии принесли присягу Ивану IV в 1552–1557 гг. В 1578 г. кабардинское посольство «било челом в службу» Ивану IV, а сын посла (Борис Черкасский) остался при русском дворе и принял православие. Впоследствии он женился на дочери Н. Р. Юрьева. Союзнические отношения с черкесами продолжались и при преемниках Ивана IV (см.: РИБ. СПб., 1908. Т. 22. Кн. II. Стб. 61; Кабардино-русские отношения в XVI–XVIII вв. М., 1957. Т. I. № 21, 25; Белокуров С. А. Сношения России с Кавказом. М., 1889. Вып. 1. С. 47–48; Кушева Е. Н. Указ. соч. С. 258–259).
251
Этот фрагмент можно интерпретировать как указание на судебную реформу и Судебник 1550 г., принятые правительством Ивана Грозного. В результате реформы судопроизводство стало иметь больший удельный вес в государственном центральном управлении, увеличилось участие в нем приказных людей. В наместнических судах участвовали теперь представители зажиточного посада и черносошного крестьянства (см. подробнее: Носов Н. Е. Становление сословно-представитсльных учреждений в России. Л., 1969. С. 54–56).
252
Комментарий Берри и Крамми: «Горсей использует протестантский термин (примитивная церковь? — А. С.) в описании деятельности церковного собора 1550–1551 гг. Его решения касались в основном литургической практики и укрепления догматики. Горсей ссылается на Афанасия (298–373 гг.), архиепископа Александрии и защитника ортодоксальной доктрины от ереси ариан, и на первый собор в Никее (325), провозгласивший никейские правила» (см.: Берри и Крамми. С. 311. Примеч. 6).
Из-за этого царь отделил московское духовное управление от греческой церкви и соответственно от необходимости в эту церковь посылать пожертвования и принимать оттуда грамоты. С помощью Троицы он убедил нестойкого патриарха Иеремию отречься от патриаршества в Константинополе или Хиосе в пользу московской митрополии [253] . Царь резко отклонял и отвергал учение папы, рассматривая его как самое ошибочное из существующих в христианском мире: оно угождает властолюбию папы, выдумано с целью сохранить его верховную иерархическую власть, никем ему не дозволенную; царь изумлен тем, что отдельные христианские государи признают его верховенство, приоритет церковной власти над светской. Все это, только более пространно, он приказал изложить своим митрополитам, архиепископам и епископам, архимандритам и игуменам папскому нунцию патеру Антонию Поссевино (Pater Antonie Posavinus), великому иезуиту, у входа в собор Пречистой (Prechista) в Москве [254] .
253
В тексте (Эрем — греч.). Известие неточно. Константинопольский патриарх Иеремия, прибывший летом 1588 г. в Москву с обычной просьбой о «милостыни», был сначала с почетом принят московскими властями, ожидавшими от Иеремии решения вопроса об учреждении русского патриаршества. Иеремия медлил с ответом, тогда ему предложили стать русским патриархом с резиденцией во Владимире или поставить русским патриархом митрополита Иова, сторонника Бориса Годунова. После целого года вынужденного пребывания в Москве Иеремия «рукоположил» на патриаршество Иова. Россия с учреждением в 1589 г. патриаршества становилась в один ряд с крупнейшими мировыми центрами православия (СГГиД. М., 1819. Ч. II. № 58–59; Шпаков А. Я. Государство и церковь в их взаимных отношениях в Московском государстве. Одесса, 1912. С. 109–140. Приложение. Ч. 1. С. 45–46: Скрынников Р. Г. Борис Годунов (С. 51–60); Зимин А. А. В канун… С. 147).
254
Рассказ Горсея об Иване IV и Поссевино в основе своей подтверждается русскими источниками. Второе посещение папским легатом Москвы (февраль — март 1582 г.) ознаменовалось диспутами с царем и церковным собором о вере. Прения царя и Поссевино в Кремле носили острый характер, что и отразили записки Горсея (см. подробнее: Поссевино А. Указ. соч.; ЧОИДР. 1847. Кн. 3. С. 24–30; Годовикова Л. Н. Московское посольство Антония Поссевино//Вести. Моск. ун-та. Сер. История. 1970. № 5. С. 88, 98; Скрынников Р. Г. Россия после опричнины. С. 88–90).
[За время своего правления этот царь] построил свыше 40 прекрасных каменных церквей, богато украшенных и убранных внутри, с главами, покрытыми позолотой из чистого золота. Он построил свыше 60 монастырей и обителей, подарив им колокола и украшения и пожертвовав вклады, чтобы они молились за его душу.
Он построил высокую колокольню из тесаного камня внутри Кремля, названную Благовещенской колокольней (Blaveshina Collicalits), с тридцатью великими и благозвучными колоколами на ней, которая служит всем тем соборам и великолепным церквам, расположенным вокруг; колокола звонят вместе каждый праздничный день (а таких дней много), а также очень заунывно в каждую полуночную службу [255] .
255
Известие относится к колокольне Ивана Великого. В 1532–1543 гг. зодчий Петрок Малый пристроил к уже имевшейся в Кремле колокольне с северной стороны звонницу. В ней помещался тысячепудовый колокол «Благовестник», о котором здесь и вспомнил Горсей. Всего на колокольне и звоннице сохранился 21 колокол, что также указывает на осведомленность англичанина (По Кремлю. Краткий путеводитель. 5-е и д., доп. М., 1975. С. 66–68).
Заканчивая [повествование] о его благочестии, нельзя не привести один памятный акт, его милосердное деяние. В 1575 году вслед за моровым поветрием начался большой голод, уничтоживший лучших людей. Города, улицы и дороги были забиты мошенниками, праздными нищими и притворными калеками; в такое трудное время нельзя было положить этому конец. Всем им было объявлено, что они могут получить милостыню от царя в назначенный день в Слободе. Из нескольких тысяч пришедших 700 человек — самых диких обманщиков и негодяев — были убиты ударом в голову и сброшены в большое озеро на добычу рыбам; остальные, самые слабые, были распределены по монастырям и больницам, где получили помощь. Царь, среди многих других подобных своих деяний, построил за время царствования 155 крепостей в разных частях страны, установив там пушки и поместив военные отряды. Он построил на пустующих землях 300 городов, названных „ямами“ (yams), длиной в одну-две мили, дав каждому поселенцу участок земли, где он мог содержать быстрых лошадей столько, сколько может потребоваться для нужд государственной службы [256] .
256
Известие Горсея полностью достоверно. С середины XVI в. всеобщая ямская повинность была заменена службой «ямских охотников», живших на станциях («ямах») и имевших участки земли. Это, впрочем, не отменяло ямские подати с населения (см.: Гурлянд И. Я. Ямская гоньба в московском государстве до конца XVII в. Ярославль, 1900. С. 83–94, 122–131).
257
Возможно, имеется в виду Китайгородская стена в столице, сооруженная в 1535 г., или часть стены Белого города («Царь-город»).
Иван IV.
В заключение скажу о царе Иване Васильевиче. Он был приятной наружности, имел хорошие черты лица, высокий лоб, резкий голос — настоящий скиф, хитрый, жестокий, кровожадный, безжалостный, сам по своей воле и разумению управлял как внутренними, так и внешними делами государства [258] . Он был пышно захоронен в церкви архангела Михаила; охраняемый там днем и ночью, он все время оставался столь ужасным воспоминанием, что, проходя мимо или упомянув его имя, люди крестились и молились, чтобы он вновь не воскрес, и проч.
258
Ср. у С. И. Шаховского: «Царь Иван образом нелепым (некрасивым. — А. С.), очи имея серы, нос протягновен и покляп; возрастом велик бяше, сухо тело имея, плеши имея высоки, груди широки, мышцы толсты; муж чюдного разсуждения, в науке книжного поучения доволен и многоречив зело, к ополчению дерзостен и за свое отечество стоятелен. На рабы своя… жестокосерд велми и на пролитие крови и на убиенна дерзостен и неумолим» (РИБ. Т. 13. Стлб. 619–620). М. М. Герасимов воссоздал облик царя по черепу (см.: Герасимов М. М. Указ. соч. С. 139–142).
Ко всем государям, союзникам царской империи, были назначены послы, по желанию Бориса Федоровича, чтобы показать его величие. Но сначала были сделаны приготовления для коронации царя, ее описание потребовало бы больше места и времени, чем я могу себе позволить [259] , поэтому я, будучи свидетелем всего и удостоившись высокой чести в тот день, должен отослать [читателя] к книге путешествий м-ра Гаклюйта и к трактату д-ра Флетчера, где все это изложено вместе с сообщениями о государстве и управлении, написанными давно моей рукой [260] ; я среди других был назначен посланцем к королеве. Содержание во всех посольских наказах было одинаковым: объявить, что провидением божьим Федор Иванович (Theodor Ivanowich) был возведен на престол (coroberavated, по их выражению), коронован и объявлен царем тех княжеств и земель, которыми владел его отец, блаженной памяти прежний царь Иван Васильевич. Думая о благе, исходя из священной заботы о мире, он счел необходимым уведомить их величества, государей других держав, как сильно его желание жить с ними в союзе и братской любви, и тому, кто принимает это, он обещает взаимность в связях, торговле и делах с ними и их подданными [261] .
259
Венчание на царство Федора состоялось 31 мая 1584 г. См. описание Горсея в настоящем издании («Торжественная коронация»).
260
Очень важный датирующий признак текста, указывающий на редактирование Горсеем своего труда. Первое издание сборника Гаклюйта — «Книга путешествий мистера Гаклюйта» — было осуществлено в Лондоне в 1589 г.; второе издание — в 1598–1600 гг. «Трактат доктора Флетчера» — сочинение Дж. Флетчера «О государстве русском» — было впервые опубликовано в 1591 г., а затем включено в указанное гаклюйтовское издание 1598–1600 (см.: Hakluyt R. The Principal Navigations, Voiages, etc. of the English Nation: In 3 parts. L., 1589. Part 1. P. 819–825; Hakluyt R. Collection of the Early Voyages, Travels, & Discoveries of the English Nation: In 3 vols. L., 1598–1600. Vol. 10. P. 467–470; Fletcher G. Of the Russe Commonwealth. L., 1591).
261
Горсей пересказывает содержание полученного им наказа.
Получив эти письма и наказы договориться о некоторых других делах, касающихся одновременно обеих сторон, я был отпущен с необыкновенными милостями, удостоившись многих почестей, особенно от князя-правителя Бориса Федоровича, как частным образом, так и в торжественной обстановке, с особыми постановлениями и поручениями. Меня хорошо снарядили всем необходимым и везде меня принимали, охраняли и встречали как посла, куда бы я ни прибыл. Мое путешествие началось из Москвы 20 августа 1585 года [262] , вначале я прибыл во Псков (Vobsco) в 600 милях от Москвы, затем в Дерпт в Ливонии, Пернов, Венден, Либаву и проч., затем в Ригу, столицу провинции, в которой я имел дело к королеве Магнуса, ближайшей наследнице московского престола [263] ; она жила в замке Риги в большой нужде, существуя на маленькое жалованье, выдаваемое ей из польской казны. Я мог получить разрешение видеть ее только от кардинала Радзивилла (Ragaville), крупного прелата княжеского рода [264] , охотника до общества ливонских леди, самых прекрасных женщин в мире, который жил случайно в это время там. Я приложил огромные усилия, чтобы добиться свидания с ней. Кардинал сначала принял важный вид, представив это дело как большую трудность, но когда мы получше познакомились, сделался более приятен и весел и однажды даже засмеялся, проходя мимо меня в важной процессии.
262
В «Коронации» Горсея указана другая дата — 5 сентября 1585 г.
263
Мария, вдова короля Ливонии Магнуса, дочь Владимира Старицкого, двоюродного брата Ивана IV, действительно оказывалась при бездетности Федора претенденткой на престол «по крови», вслед за царевичем Дмитрием и царицей Марией Нагой, седьмой женой Грозного, чей брак мог быть сочтен церковью недействительным (см. примеч. 53, 55, 77 к «Путешествиям»).
264
Радзивилл Ежи (1556–1600) — епископ, позднее — кардинал в Вильне, между 1582 и 1586 гг. правил областью в Ливонии.
Когда меня привели к Елене (Llona) [265] , вдове короля Магнуса, я застал ее за расчесыванием волос своей дочери, девятилетней девочки, очень хорошенькой. Она спросила, что мне нужно. Я попросил позволения поговорить с ней наедине, она начала меня удивленно рассматривать и сказала, что не знает меня и у нее нет ни приемных, ни прислуги. Оставив свою дочь со своей дворянкой, она [отошла со мной к окну] в этой же комнате, с еще более величественным видом.
„Мадам, я боюсь, что более не смогу увидеть ваше высочество, поэтому изложу мое поручение без красноречия, дайте мне ваше королевское обещание, что оставите в секрете все, что я вам скажу, поскольку все это в ваших же интересах“. Хотя она сохранила молчание, я продолжил: „Царь Федор Иванович, ваш брат (поскольку так называют [у них] себя двоюродные), узнал, в какой нужде живете вы и ваша дочь, он просит вас вернуться в свою родную страну и занять там достойное положение в соответствии с вашим царским происхождением, а также князь-правитель Борис Федорович, изъявляет свою готовность служить вам и ручается в том же…“
265
Ее имя Мария. Об этой ошибке Горсея см. примеч. 55 к «Путешествиям».
„Сэр, — сказала она, — ни они не знают меня, ни я их. Ваша внешность, речь, платье заставляют меня верить вам больше, чем благоразумие позволяет мне“. Вдруг нас прервали, начальник стражи поторопил меня уйти, выражая подозрительность. Она рассталась со мной также неохотно, как и я, начала плакать, за ней заплакали ее дочь и бывшая с ней дворянка; она пожелала, чтобы я нашел средство вновь быть допущенным к ней.
Кардиналу передали это, он послал за мной и спросил, какими шутками я заставил королеву смеяться, я сказал, что ему неверно передали.
„Вы знаете, что я имею в виду, вы можете видеть ее, но не будьте слишком смелы“. Я просил его письменного позволения и получил его, королева с нетерпением ждала остальную часть моего поручения, и я также хотел это [поскорее] изложить ей.
— Вы видите, сэр, меня держат здесь, как пленницу, содержат на маленькую сумму, менее тысячи талеров в год.
— Вы можете исправить все, если захотите.
— Меня особенно тревожат два сомнения: если бы я решилась, у меня не было бы средств для побега, который вообще было бы трудно устроить, тем более что король и правительство уверены в возможности извлечь пользу из моего происхождения и крови, будто я египетская богиня, кроме того, я знаю обычаи Московии, у меня мало надежды, что со мною будут обращаться иначе, чем они обращаются с вдовами-королевами, закрывая их в адовы монастыри, этому я предпочту лучше смерть.