Запрет на любовь
Шрифт:
— Всё. На кону твоя собственная жизнь. Ты взрослая. Решай сама. Пример у тебя перед глазами…
Решать приходится быстро, ведь бабушке в тот же вечер сообщают о том, что дед активизировался. Оказывается, он ищет нас по городу. Да не один, а с «какими-то людьми».
— Из вещей у вас только это? — хмурится мама утром, глядя на чехол с ракетками и спортивную сумку, которую я несу.
— Да. Мои чемоданы остались в машине у Левана.
— Понятно. Не переживай, решим.
— Сейчас это последнее, что меня интересует, — отзываюсь равнодушно.
Вот уж не думала, что когда-нибудь такое скажу.
— Девчонки, там ещё можно сдать? Посмотрите, — Алиса Андреевна выглядывает из окна автомобиля.
— Не надо, мам. Так оставь.
Бабушка, кивнув, глушит мотор.
— Как хорошо она под виноградом спряталась… Но ты, Андреевна, как не умела парковаться со времён экзамена, так и не умеешь. Гляди, как криво поставила.
— Не придирайся. Я сколько лет за рулём не ездила? Мне простительно.
— Нам пора. Такси ждёт, — аккуратно вклинивается в их диалог мама.
— Вы хоть позвоните мне, как доберётесь.
— Позвоним обязательно.
— Буду ждать.
Обнимает нас всех по очереди.
— Спасибо за гостеприимство, Тома. Зарецкий, если до тебя доберётся…
— Пошлю на три весёлые буквы. Не сомневайся.
— Всё никак простить мне его не можешь?
— Отведи и помилуй, — фыркает Константиновна.
Бабушка смеётся и целует подругу в щёку.
— Поезжайте с Богом.
— До свиданья!
— Доброго пути, девоньки… — крестит в дорогу, провожая нас за калитку.
— О чём ты говорила? Про прощение, — спрашиваю у бабушки уже в машине, не совладав со своим любопытством.
— Тамарка встречалась с нашим дедом в юности.
Удивлённо выгибаю бровь.
— Так получилось, что из-за меня он её бросил.
— Ого…
— Вот уж точно Господь отвёл, — подаёт голос мать с переднего сиденья.
— Первая городская? — уточняет водитель, с интересом её разглядывая.
— Да. С ожиданием. Потом на вокзал.
— Понял-принял, — заводит двигатель. — А вы сами-то откуда? Нашенские или туристос?
— Мы из Иваново. Родственницу в Красоморске навещали.
— Иваново? Город невест который?
— Да.
— Там у вас все невесты такие красивые?
Она нехотя поддерживает беседу, а я, пользуясь случаем, обращаюсь к бабушке, сидящем рядом.
— Ба…
— Что дорогая?
— Как же без паспорта уехать?
Дело в том, что в тот злополучный вечер дед, по указанию отца, отдал его лично в руки дяде Анзору.
Из-за отсутствия самого главного документа уже возникли
Благо, Матильда спасала. Оба раза составляла акт об идентификации личности. Иначе меня к сдаче ЕГЭ не допустили бы.
— Не беспокойся.
— У него во всех структурах связи, — сокрушаюсь я.
Бывший губернатор — это вам не просто какой-то рядовой чиновник.
— У меня они тоже есть. Мир не без добрых людей, Тата. И они, представь себе, готовы нам помочь.
Улыбается, однако от меня не укрывается тот факт, что она тоже переживает.
— Значит, поедем на поезде?
— Да. Автобусом долго, а самолётом — Зарецкий нас отследит.
— Спасибо, что едешь со мной.
— Перестань. Тут не за что благодарить.
— Что будет дальше?
— Разберёмся по ходу пьесы, — пожимает плечом.
Киваю. Отворачиваюсь к окну.
Дежавю. Прошлым летом я точно также совершенно не представляла себе своё ближайшее будущее.
Однако теперь понимаю, что тогда всё было не так уж плохо. По крайней мере, у меня на душе не было той адовой тяжести, что есть сейчас.
— Первая городская больница, красавицы. Ближе стать не могу, там шлагбаум и кирпич.
— Нормально. Спасибо.
— Мам, посидишь? Я пойду с Татой.
— Да, Насть. Я подожду вас здесь. Думаю, толпой нам туда идти не стоит.
Выбираюсь из машины.
Пока шагаем в сторону центрального входа, пульс набирает такую частоту, что страшно становится.
— Тата, подожди, — останавливается у ступенек и осторожно касается моего локтя.
— Что такое?
— Прежде, чем мы войдём туда, я должна кое в чём тебе признаться.
— В том, что знакома с семьёй Абрамовых? — предполагаю с ходу и, судя по выражению её лица, попадаю в самое яблочко.
— Да.
— Не утруждайся. Марсель рассказал мне. Про то, что случилось в Тбилиси, тоже.
Она растерянно моргает.
— Давно? — изумлённо уточняет.
— Нет. Он долгое время это скрывал, — тяжко вздыхаю, рассматривая облупленную краску на перилах.
Боже, я столько гадостей тогда наговорила в порыве злости! Кричала, что ненавижу его. Что никогда прощу.
Если б только знала…
— Ты звонила им? После случившегося.
— Звонила. И Дарине, и Яну. Не отвечают, — произносит она печально.
— Ясно.
— Тата, насчёт Тбилиси…
— Давай, пожалуйста, не сейчас, — перебиваю, сглатывая ком, вставший в горле. — Я готова поговорить с тобой. Открыто и спокойно, но потом.
— Хорошо. Договорились.