Запретный французский

Грей Р. С.

— Мы все фрики, Лейни. Смирись.

Наконец она смотрит на меня, ее зеленые глаза пылают яростью.

— Ты — засранец.

— Хорошо, — говорю я, гордо кивая. — Именно это я и хочу, чтобы ты сказала Блайт, когда она в следующий раз попытается тебя задирать.

Ее глаза сердито сужаются.

— Ты же знаешь, что сам мог бы что-нибудь сказать.

— И как бы это тебе помогло? Я уезжаю. На самом деле, я уже одной ногой за дверью. Скоро ты останешься здесь совсем одна.

—

Я и так всегда одна.

Лейни смотрит, как я закатываю глаза, затем откидываю голову назад, чтобы положить на полку позади, глядя на проход.

— Ты думаешь, что одна испытываешь это чувство. Думаешь, что ты единственный человек в Сент-Джонсе, которому грустно и которого не понимают, но на самом деле это всего лишь оправдание.

— Не знала, что подписалась на лекцию, которую читает человек, которого даже не знаю.

Я улыбаюсь, но она этого не видит.

— Разве мы не знаем друг друга? Такое ощущение, что да, немного.

Чуть не отпускаю шутку, что она хранит мою фотографию под подушкой, но вовремя прикусываю язык. Она такая юная, я иногда забываю.

Меня это не смутило. С чего бы? Как бы банально ни звучало, но бог любит, когда ему поклоняются.

Мне хотелось утешить ее, не заставляя чувствовать себя неловко. Какие бы чувства ни заставили ее вырезать и сохранить мою фотографию, сомневаюсь, что они настоящие. Когда-нибудь она встретит человека, который будет достоин того, чтобы его фотографию бережно хранили. Жаль, что она этого не понимает.

— Ты рад, что покидаешь школу? — тихо спрашивает она.

Похоже на вопрос, который минуту назад задала школьный психолог, и если в ее кабинете я чувствовал себя так, словно ставил галочки, выполнял свой долг и мог уйти, то здесь, сидя с Лейни, чувствую, что честность — единственный выход.

— И да и нет.

Она в замешательстве хмурит брови.

— Но ты же отправляешься в колледж. Разве ты не взволнован?

— Все не так просто.

— Потому что ты не хочешь расставаться с друзьями? С девушкой?

Пытаюсь сообразить, кого она могла иметь в виду. Несколько недель назад была ночь, когда мы с Франческой увлеклись, но…

— У меня нет девушки, так что нет. И все мои друзья будут на расстоянии вытянутой руки, даже если я буду находиться на другом конце света. Я пойду в колледж в Париже, и, между нами говоря, я готов начать с чистого листа.

— Ну, тогда что тебя сдерживает?

Теперь я молчу.

Она слегка прижимается плечом к моей руке.

— Ты можешь рассказать мне. Я умею хранить секреты.

Почти улыбаюсь ее искренности.

Но вместо этого пожимаю плечами.

— Ничего особенного. Просто… люди многого от меня ожидают. Есть жизненный план, которому

я должен следовать.

— Или что?

— Или… ничего. Я буду ничем не примечателен. Неудачником.

Лейни не отвечает, и когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, она хмурит брови, словно не в силах понять, что меня ждет такая участь.

Затем она опускает взгляд на руки, крепко обхватывающие ее ноги.

— Да… Что ж, я завидую, что ты уезжаешь. У меня впереди еще столько лет здесь.

— Не обязательно быть несчастной.

— У меня нет друзей, — говорит она без обиняков.

— Ты могла бы попытаться больше проявлять себя.

— Так же, как ты пытаешься быть менее сердитым? Менее напряженным? И как, тебе это удается?

Какая проницательная малышка.

— Ты права. Люди такие, какие они есть. Но печаль — это тяжелая вещь, которую трудно переносить так долго.

— Мне позволено грустить — я скорблю.

Точно. Ее родители умерли в начале года. Это послужило поводом для множества слухов. Чувствую себя полным придурком, что забыл об этом.

— Ты хочешь поговорить о…

— Нет.

Она ясно выразилась, но я все равно чувствую себя неловко, поэтому рассказываю то, чем никогда не делился ни с кем в Сент-Джонсе, кроме Александра.

— У меня была сестра примерно твоего возраста.

Ее глаза расширяются в тревоге.

— Она умерла?

— Иногда мне хотелось… — Черт, это жестоко. Я качаю головой. — Она не в Сент-Джонсе. На самом деле я едва ее знаю. У нас разные матери, но, думаю, она очень похожа на тебя, умная и тихая.

— Откуда ты знаешь, что я умная?

— Предчувствие. Я прав?

— Да, — возмущенно говорит она. — Я получаю пятерки по всем предметам.

— Хорошо.

Лейни вдруг наклоняется вперед и отодвигает в сторону несколько книг, которые я принес вернуть, чтобы она могла лучше прочитать корешки.

— Издеваешься? Я ждала эту книгу несколько месяцев. Как раз собиралась ее купить.

Я смотрю на книгу Джона Стейнбека «К востоку от Эдема».

— Ты читаешь «К востоку от Эдема»?

— Я бы прочитала, только кто-то ее припрятал.

Смеюсь, наклоняясь вперед, чтобы взять книгу и передать ей.

— Вот, она твоя. Если тебя заинтересует, думаю понравится и «Прощание с оружием».

Ее глаза загораются.

— Я дочитала ее в прошлом месяце.

Мы сидим так некоторое время, позволяя разговору перейти к книгам, решая, какие из них, по нашему мнению, следует почитать, а какие совершенно переоценены. Мы оба предпочитаем Стейнбека Фицджеральду, но если не брать в расчет американскую классику, то фэнтези — для нас лучший жанр.