Запретный французский

Грей Р. С.

Не знаю, как ответить. Глупо признаваться, что боюсь закрыть глаза, что в ночь, когда умерла мама, меня разбудила от глубокого сна горничная бабушки, стоявшая у моей двери и прикрывавшая рот рукой.

Я до сих пор слышу ее надрывные рыдания.

— Лейни, бедняжка. Бедная душа. Не могу этого вынести.

Когда я засыпала, мама была жива. Когда проснулась, ее уже не было.

Рассуждая логически, понимаю, что сон не лишит меня жизни. Я проспала много ночей и, проснувшись, обнаруживала, что бабушка все еще жива и здорова. Знаю, что на мне нет проклятия. Только ночью, когда темно и тихо, и я остаюсь

наедине со своими мыслями, мне иногда удается убедить себя в обратном.

В первый раз я вышла из общежития на полуночную прогулку, когда меня одолела бессонница. Я ворочалась с боку на бок и понимала, что раздражаю Блайт. Ее взволнованные стоны подсказали, что мне лучше лежать спокойно. Вместо этого я встала, надела шлепанцы и вышла из общежития. Здешние преподаватели снисходительны к комендантскому часу. Это шикарная школа-интернат, в которой достаточно привилегированных учеников (папочки и мамочки, которых крутят ими как хотят), и преподаватели усвоили, что они должны выбирать, с чем им сражаться. Ничего противозаконного, но, честно говоря, даже незаконные вещи в большинстве случаев остаются незамеченными. По количеству употребляемых наркотиков Сент-Джонс может соперничать со «Студией 54» в период ее расцвета. Тем не менее в большинстве случаев преподаватели с радостью игнорируют запах травки или небольшое количество белого порошка, если чеки за обучение и солидные пожертвования продолжают поступать.

Выходя из здания, я не имела цели. Просто знала, что хочу оказаться на улице, поэтому использовала лунный свет, чтобы ориентироваться. Сначала отправилась в розарий, осторожно ощупывая кусты, вдыхая запах моих любимых сортов, к которым теперь возвращаюсь снова и снова. Затем направилась к лесу, окружавшему ухоженную лужайку, и, наконец, спустилась к озеру, окруженному соснами, где тренируется команда гребцов.

Там я и нашла Эммета.

Он сидел на причале, ведущем в темную воду, свесив ноги вниз, освещенный полной луной.

Его присутствие поразило меня так же, как и сегодня вечером в библиотеке. Его там не должно было быть, мне казалось, что он вторгается в мои сны. У человека должна быть возможность бродить в одиночестве в полночь, не боясь наткнуться на кого-нибудь, но он был здесь, бодрствующий, как и я.

Пока я все еще переживала шок от встречи с ним, он встал, нырнул с края причала и поплыл. Я ждала, что он остановится и переведет дыхание, будет бесцельно плескаться или просто поплывет на спине, освещенный лунным светом. Но Эммет продолжал плыть. Удары были точными и отработанными, один за другим. Ритм идеальным. Очевидно, он был опытным пловцом, но озеро было большим, и я понятия не имела, что он задумал.

Обеспокоенная, сделала глубокий вдох, словно пытаясь подарить ему свой воздух, пока он уменьшался в размерах, исчезая вдали. Я едва могла разглядеть другой берег озера, конечно же, он не собирался пересекать его. Это казалось почти невозможным подвигом, как и у тех психов, которые переплывают Ла-Манш. Естественно, это можно сделать, но какой ценой?

Оглядывалась в поисках помощи, хотя и знала, что никого не найду. Мне просто нужен был какой-то план, что делать, если он не появится в ближайшее время. Эммет был совсем один или, по крайней мере, предполагал, что это так. В голове звучал назидательный голос бабушки: «Как

невероятно глупо с его стороны».

Мозг просчитал все возможные варианты развития событий. Если он поплыл, чтобы утопиться, я буду последней, кто видел его живым, а значит, первой в списке подозреваемых. Меня бы отвезли в полицейский участок для допроса.

Стресс начал разъедать меня изнутри. Я реально представляла, как меня уводят в наручниках, не говоря уже о вполне реальной ужасающей участи, стать свидетелем того, как человек ныряет навстречу своей смерти.

Как раз в тот момент, когда была уверена, что пришло время предупредить кого-нибудь, и к черту последствия, он снова взобрался на причал и растянулся на нем, делая глубокие вдохи, его широкая грудь вздымалась и опускалась. Представляю, как сильно колотится его сердце в груди, как барабан бьет по ребрам.

Он выглядел измученным.

Тогда я этого не осознавала. Только после нескольких недель наблюдения за его ночными заплывами начала понимать, что этот момент — именно то, почему он плавает. Ощущение, которое испытывает в конце заплыва, полное изнеможение — вот его цель. Эммет лежит на деревянном причале, обратив лицо к небу, и кажется, что на этот раз он обрел покой, успокоился. К этому же стремлюсь и я во время поздних ночных прогулок. Мне нравится думать, что мы похожи. Души-близнецы. Полуночные странники.

Глава 5

Эммет

— Ты регулярно пробираешься в библиотеку? — спрашиваю я, стоя в одном проходе от нее, и надеюсь, давая достаточно места, чтобы она не сбежала снова.

Лейни не отвечает.

Более того, она даже не выглядит вынужденной отвечать на мой вопрос.

Никогда не встречал никого похожего. Ее способность испепелять человека взглядом, не произнося ни слова, очень интригует. Половина детей в Сент-Джонсе никогда не затыкаются. Им всегда есть чем похвастаться: какой-нибудь поездкой, которую они только что совершили, или знаменитостью, с которой якобы дружат. Кого это волнует. Все это нереально. Не то что это.

— Тебе не нравится вопрос? — Спрашиваю я, смягчая тон и наклоняясь к ней. — А как насчет другого? Кто подарил тебе эти глаза?

Ее темные брови хмурятся, будто нужно хорошенько подумать, чтобы найти ответ.

— Они такого зеленого оттенка, я такого никогда не видел, — добавляю я, надеясь, что она успокоится.

Лейни застенчиво опускает глаза в пол, а затем снова поднимает с убежденностью во взгляде.

— Мой папа.

У нее такой нежный и легкий голос.

— Из-за них я выгляжу пугающе? — спрашивает она, и в голосе звучит печаль от такой перспективы.

Возникает внезапное желание протянуть руку и провести тыльной стороной по ее щеке, как делала мама, когда я был маленьким. Хотелось заверить ее, что любая жестокость, с которой ей когда-либо приходилось сталкиваться, в конце концов сделает ее только сильнее, но это ложь. Некоторым людям достается не по заслугам, и Лейни Дэвенпорт — одна из таких людей.

Спина начинает болеть от сидения на корточках, поэтому опираюсь локтем о полку, прежде чем ответить:

— Не обижайся. Ты, наверное, надеялась изобразить из себя загадочную персону, но ты выглядишь как маленький ребенок. В тебе нет ничего пугающего, ни глаз, ни остального.