Запретный французский
Шрифт:
Тем не менее Эммета невозможно игнорировать, как бы сильно не хотела, чтобы у меня был иммунитет к нему. Цветы невыносимо красивы и просто превосходны, и я меняю воду и подрезаю стебли. Когда роза начинает вянуть, кладу ее между страницами старого учебника по истории искусств, надеясь, что она хорошо высохнет.
Мы с бабушкой и Маргарет не обсуждаем подарки Эммета.
Маргарет вертит вазу, разглядывая цветы, но не дает никаких советов по поводу ухода. Она не говорит, что я совершаю ошибку, привязываясь, не говорит, что мне лучше быть осторожной и не позволять ему потерять интерес.
Я
«Что бы вы сделали на моем месте?» — Кажется, этот вопрос постоянно вертится на языке, но я его не задаю.
На самом деле я не хочу знать, как бы они поступили.
На следующий вечер после того, как вернула ему «Полуночную библиотеку», я случайно увидела, как его «Рендж Ровер» медленно останавливается у обочины возле дома бабушки. Он вернулся, как и обещал, сегодня утром. Спешу к окну спальни и отдергиваю тяжелую штору, мне открывается прекрасный вид на Эммета, освещенного уличными фонарями, когда он вылезает с заднего сиденья машины, держа в руках вторую книгу.
Мое сердце бешено колотится. Стараюсь запомнить каждую деталь так быстро, как только могу. Его темно-синий костюм и накрахмаленный галстук, темные волосы и нахмуренные брови — он так красив, что это причиняет боль.
Большая часть меня хочет помчаться вниз по лестнице, пересечь фойе и броситься в его объятия, но я остаюсь на месте и жду, когда в коридоре раздадутся шаги Джейкобса.
Он стучит в мою дверь, и я спокойно иду открывать.
— Мистер Эммет Мерсье пришел, чтобы встретиться с вами, — говорит он мне, и в его голосе нет и намека на осуждение. — Он также прислал вот это.
Книга «Преступление и наказание» Федора Достоевского.
Не могу сдержать улыбку. Он начинает наглеть.
— Должен ли я отослать его? — спрашивает Джейкобс.
В первый день, когда Эммет приехал, было слишком легко его прогнать. Мой ответ Джейкобсу был быстрым и решительным, без всяких сомнений. Однако сейчас я колеблюсь.
— Мисс Лейни? — спрашивает он снова.
— Да, — слабо отвечаю я. — Думаю, да.
Он отвечает простым кивком и снова закрывает мою дверь. Бросаюсь обратно к окну и жду, пока Эммет пойдет к машине. Невозможно не задаваться вопросом: «Что, черт возьми, я делаю? Какое наказание он заслуживает, если вообще заслуживает?»
Больно смотреть, как он выходит из дома с опущенной головой, поникшими плечами. Когда твое сердце бьется для другого, он может причинить невероятный вред. Трудно отличить правильное от неправильного, когда каждый шаг Эммета ощущается как тяжелый удар.
Не могу погрузиться в «Преступление и наказание», как бы ни старалась. Я ношу книгу с собой по дому и беру на работу на следующий день. Читаю во время обеденного перерыва, но слова не несут никакого смысла. Я только мечтаю об Эммете и о том, в котором часу он планирует зайти. Представляю сценарий, в котором он впадает в такое отчаяние, что игнорирует Джейкобса и поднимается по лестнице, чтобы добраться до меня, как пещерный человек. Это совершенно нелепо и глупо, и все же меня охватывает трепет.
Я обманываюсь, думая, что увлечение им прошло, хотя на самом деле оно всего лишь переориентировалось на новую игру в кошки-мышки. Если не иду к нему, когда он приезжает, кажется, что выигрываю. Неважно, что он — все, о чем
Проходит месяц, и почти все цветы завяли.
Подаренные книги стопкой лежат у моей кровати.
Каждый день я боюсь, что это последний раз, когда он приедет, и каждый день его черный «Рендж Ровер» подъезжает к дому бабушки, а через несколько минут Джейкобс стучит в мою дверь.
Понятия не имею, что обо всем этом думает бабушка. Она ни словом не обмолвилась об Эммете. Ни комплиментов по поводу цветов, ни замечаний о его визитах. В последнее время только и разговоров что о весеннем балетном сезоне.
Этим вечером состоится премьера «Лебединого озера», за которой последует праздничный вечер для сбора средств в помощь Бостонской школе балета. Всех приглашенных гостей попросили одеться в черно-белую одежду в соответствии с тематикой.
Мы с бабушкой часами прочесывали стеллажи с платьями в магазинах Neimans и Saks и в конце концов влюбились в белое платье принцессы. Его основа — простой облегающий лиф с пышной юбкой, но декольте и длинные рукава украшены замысловатой вышивкой бисером, также бисеринки, словно капли дождя, падают на юбку. Жемчужное колье, позаимствованное у бабушки, красиво украшает шею, а длинные волосы собраны в пучок, чтобы лучше подчеркнуть детали платья.
На балете у нас отдельная ложа, которую мы делим с Дианой и Викторией. Я сижу в дальнем конце, рядом с бабушкой, и смотрю на толпу внизу. Я уже один раз прочитала программу, выпила целый бокал шампанского и насмотрелась на людей. Я обожаю балет. Пышность премьерных вечеров не разочаровывает, столько моды и красоты. Все одеты в соответствии с темой вечера, толпа — это море черных и белых платьев, жемчуга и бриллиантов, украшающих уши и запястья. Я выбираю среди них любимые наряды, уже надеясь, что позже удастся рассмотреть их поближе. Мужчины тоже одеты безупречно, все в смокингах, а некоторые даже во фраках.
Группа шумных женщин заполняет ложу справа от нас, они улыбаются и машут нам, занимая места. Оказывается, бабушка знает их, что неудивительно. Иногда мне кажется, что она знает половину города.
Подходит официант и спрашивает, не нужно ли нам чего-нибудь. Диана и Виктория заказывают вторую порцию шампанского, но я пока воздерживаюсь и возвращаюсь к наблюдению. Бабушка указывает на сюжет в программке, выделяя одну из танцовщиц, и наклоняется ко мне, чтобы показать фотографию, когда в ложе слева от меня происходит движение. Мне интересно, кто и когда ее займет. Балет должен начаться с минуты на минуту.
Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы заметить первых двух мужчин, входящих в зал, и сразу понимаю, кто за ними последует. Прошло уже больше десяти лет с тех пор, как мы все учились в Сент-Джонсе, но даже сегодня Хит и Харрисон всегда рядом со своим бесстрашным лидером. И вот, как по заказу, он входит сразу за братом и последним занимает место в ложе.
Меня не удивляет, что смокинг так хорошо сидит на Эммете. В приталенном пиджаке явно чувствуется дизайнерский штрих, а черный галстук-бабочка настолько аккуратно завязан, что задаюсь вопросом, простоял ли он полчаса перед зеркалом, пытаясь привести его в порядок, или он просто так хорошо умеет их завязывать.