Запретный поцелуй. Тайна дебютантки

Крымова Вероника Васильевна

– Моя душа и сердце не обретут покой, если я запятнаю свои руки кровь.

– Даже своего врага?

– Вы так говорите, как будто ждете от меня признание, что я тайно готовлю покушение.

Освальд замолчал, его взгляд, странный, жадный, буквально вгрызался в меня. Я не могла понять его.

– В любом случае, для Барнса все кончено. Остаток жизни он проведет за решеткой и своим даром не воспользуется никогда. Такова его судьба.

– Нет. Не судьба, а выбор, - поправила я.
– Я тоже маг, теперь я кентор, но я готова была умереть

за эту возможность. А он нет.

– О да, тут вы правы, Кристель. Кстати, вы правильно выбрали магию кентора — это потрясающий по силе дар, самый мощный по сути.

– Но вербумы — ещё более сильная магия, — поправила я.

– Да, почти безграничная в умелых руках, -кивнул Освальд.- Но дар этот очень редкий, а все его носители являются потомками королевской крови.

Вот как? Ох, я этого не знала. Значит, Эйден принадлежит к высшей аристократии королевства? Тем загадочнее его появление здесь, ведь он мог пустить по следу своего врага целую свору полицейских ищеек. Странно...

– Кстати Освальд, я не спрашивала, но мне любопытно - а у вас есть магия?

Фарелл никогда при мне не применял магию, но учитывая его молодой возраст и должность, наверняка он так же обладает каким-то даром.

– Заседание скоро начнется, вы же не хотите чтобы вынесли решение без вас?- вместо ответа отозвался полисмен.

– Думаете, мое присутствие что-то изменит? – обреченно пробормотала я.

– Я считаю, что надежда есть всегда. Пойдемте.

Он ободряюще улыбнулся, а я, вздохнув, взяла его под руку, и мы проследовали в здание суда. Двери с тихим скрипом отворились, впуская нас в огромный холл. На входе посетителей встречали гранитные статуи в мантиях: одна держала весы, другая — обнажённый ме. Их пустые глаза, обращенные к жаждущим справедливости, казались всевидящими. Вдоль стены возвышались ряды массивных книжных шкафов, до самого потолка заставленных старыми фолиантами и запылёнными свитками.

На возвышении у дальней стены стоял древний председательский трон, вырезанный из чёрного дерева, украшенный узором в виде драконьих крыльев. Над ним высел огромный медный герб с символом города — взлетающим фениксом. Здание суда одновременно выглядело храмом правосудия и подмостками театрального представления, где каждый шепот превращался в приговор.

Малый зал, где проводилось заседание встретил полумраком: стены из темного дерева, простые скамьи без излишеств, узкие окна, через которые едва пробивался свет. Казалось, что даже воздух здесь был пропитан ожиданием, наполненным напряжением судебного разбирательства.

– Присаживайтесь сюда, мисс, — обратился ко мне человек с каменным выражением лица. Он провёл меня к одной из деревянных скамей в первом ряду. Я опустилась на место, стараясь держать осанку, но руки все равно предательски дрожали, пришлось спрятать их в складках юбки. Обернулась, ища глазами Освальда, но наткнулась только на хищный взгляд дяди. От его довольной, ластящейся от жира круглой физиономии

мне поплохело еще больше. Тетушка Альма сидела не менее довольная, ее буквально распирало от счастья.

– Даже не поздоровалась, какая невоспитанность, - фыркнула она, сморщив длинный нос.

– Конечно, с такой-то матерью, - не остался в долгу дядюшка.- Брат мне рассказывал, что от Карины отказалась собственная семья, сдается мне не спроста. И как же Винсента угораздило жениться на такой?!

Родственники прекрасно знали, что клан Дюбуа оборвал все связи с моей мамой из-за того, что она вышла замуж за простого человека, не обладающего магией. У матушки был сильный дар артифа, но она променяла блестящую светскую жизнь, на уютное семейное счастье, в провинции.

– Дядя, у вас кажется что-то на пяточке, то есть на носу, - прошипела я.

– Что? Где?!
– всполошился лорд Лефевр.- Ах, ты маленькая ведьма, твои чары спали сразу же как мы покинули твой проклятый дом. И ты опять решила…гадина!

– Она не станет в суде,- неубедительно пролепетала Альма.

Шум затих. Дверь сбоку открылась, и вошёл судья, облачённый в чёрную мантию. Лицо под пышным белым париком было строгим даже суровым, выдавая в нем человека, привыкшего к тяжёлым решениям.

Он поднялся на свое место, бросив быстрый взор на зал, и показалось, что его взгляд на мгновение задержался на мне. В это момент мне захотелось исчезнуть, ну или хотя бы медленно сползти на пол и спрятаться под скамью, подальше от радостных родственников, предвкушающих мой неизбежный позор и свой триумф.

Судья наконец поднял молоток и решительно постучал им по столу, как сигнал для начала процесса.

– Заседание начинается, — его голос прозвучал спокойно и властно, и все затихли, жадно вслушиваясь к каждому слову.

Секретарь начала монотонно зачитывать дело, а я находилась как будто в тумане, но тем не менее, готовая сражаться из последний сил, защищая свои права. Впрочем, вопреки ожиданиям мне не предоставили слово, судья сразу же приступил к оглашению своего решения, как будто оно было известно заранее.

15-2

– После рассмотрения представленных документов, — начал он, глядя поверх очков на присутствующих, — суд постановляет лишить господина Максимилиана Лефевра статуса опекуна юной леди Кристель Лефевр.

В воздухе повисло напряжение. Тётя потрясенно ахнула, схватившись за руку мужа, а дядя побледнел, словно сраженный ударом громом.

Между тем судья продолжал:

– Было доказано, что опекун использовал своё положение в корыстных целях, неоднократно нарушая права своей подопечной. Господин Лефевр тратил средства своей племянницы на личные нужды, ущемляя её положение.

Тишина зала буквально взорвалась перешёптыванием и возмущёнными возгласами родственников. Я же, словно оглушённая, сидела, боясь вдохнуть слишком громко. Всё происходящее казалось невероятным, почти сказочным сном.