Заседание рейхстага объявляю открытым
Шрифт:
«Предстоящий партийный съезд в Дрездене,— писала она,— собирается при знаменательных обстоятельствах, и важные задачи ждут на нем своего решения. Съезду предшествовала блестящая, славная победа социал-демократии. Партия классово сознательного пролетариата, за которую голосовало более 3 миллионов избирателей, стала сильнейшей партией рейха, располагающей более чем 80 мандатами. Победа и власть обязывают...
Партии предстоит проделать колоссальную работу в области социальных реформ крупного и малого масштаба, перед ней стоят коренные, радикальные задачи в области законодательной. Во всех сферах бросается в глаза необходимость глубоких перемен. Законодательства об охране труда и страховании рабочих буквально вопиют к небу, требуя прогресса. Должно быть поставлено под защиту
Отсутствие средств в кассах союзных государств и в имперской казне повелительно диктует проведение налоговой реформы и наведение порядка в государственных финансах. Применение уголовного законодательства необходимо привести в соответствие с изменившимися этическими представлениями и прогрессирующим сознанием масс. Со всей энергией и принципиальностью должна и впредь вестись борьба против милитаризма и его родных братьев — строительства в огромных масштабах военноморского флота и великодержавной империалистической политики. Должны быть официально признаны законом права женщины как равноправной личности в семье, как гражданки в государстве и общине. И т. д. и т. п.».
Клара Цеткин предостерегала против новых атак реакции на демократические права трудящихся, особенно против попыток отмены всеобщих тайных выборов в рейхстаг, которые, по ее выражению, недвусмысленно показали, что «борьба классово сознательного пролетариата обостряется, все более приближаясь к борьбе за завоевание политической власти». Она призывала к «кампании за демократизацию избирательного права в империи, союзных государствах и общинах».
В заключение она категорически потребовала решительной борьбы за уменьшение влияния в партии ревизионистов и оппортунистов и укрепление классовой, революционной позиции партии. Партийный съезд в Дрездене не должен уклоняться от решения стоящих перед ним задач, напротив, он обязан «со всей ясностью и определенностью заявить, в каком качестве социал-демократия будет вести свою текущую работу и добиваться осуществления своей конечной цели: как пролетарско-револю-циоыная, классовая, боевая партия или как социал-демократическая партия реформ».
На партийном съезде в Дрездене дело действительно дошло до острой полемики с правыми, потребовавшими после победы на выборах, чтобы социал-демократическая партия открыто объявила себя партией реформ и заключила мир с кайзеровской Германией.
Подавляющее большинство делегатов заняло отрицательную по отношению к ревизионистам позицию. В первую очередь за революционный характер партии активно боролся на съезде Август Бебель. В страстной обвинительной речи он подверг резкой критике ревизионистов и потребовал от съезда предписать фракции рейхстага, в которой господствовали оппортунисты, строго придерживаться линии поведения, определяемой лозунгом: «Кто не отражает атаки противника, вылетает вон!» Свою речь, неоднократно прерываемую бурными аплодисментами делегатов, он закончил словами: «И пока я могу дышать, писать и говорить, ничего не изменится. Я навсегда останусь смертельным врагом этого буржуазного общества и этого государственного строя».
Однако ревизионисты выступали па съезде, как пикогда, резко и нагло. Они обрушились, причем в совершенно непристойном тоне, на Августа Бебеля, повели грязную атаку на Франца Мериига. Полная яростного негодования, Клара произнесла пламенную речь в защиту Мерин-га. Она попросила вторично слова для принципиального заявления по поводу ревизионизма и стоящих перед партией задач. Но по этому важнейшему пункту повестки дня съезда не удалось выступить пи ей, ни Розе Люксембург. Объяснялось это случайностью или явилось результатом интриг ревизионистов, которые умышленно тратили драгоценное время на произнесение длинных и пустых речей?
Клара Цеткин мучительно переживала то обстоятельство, что ее лишили возможности высказаться на съезде (настолько
Хотя съезд и строго осудил ревизионистов, последние из партии исключены не были, в связи с чем Клара испытывала чувство горького разочарования. И она оказалась права. Непоследовательность, проявленная в Дрездене в борьбе с ревизионистами, оказалась роковой для дальнейшего развития немецкого рабочего движения. Она позволила ревизионистам, формально признавшим партийные решения, но фактически ничего не изменившим в своей политической позиции, продолжать свою подрывную деятельность, укреплять свое влияние в партии, профсоюзах и других рабочих организациях, все успешнее овладевать ключевыми, решающими позициями.
Клара Цеткин не выступала публично с критикой решений съезда, но от своих друзей не скрывала своего глубокого огорчения.
В том, что касается событий партийной жизни, сообщала она в одном из писем Францу Мерингу в копце 1903 года, то истекший год был для нее самым тяжелым.
Через три недели после того, как было написано это письмо, ей пришлось пережить еще одно разочарование. Игнорируя волю бастующих в Криммичау рабочих, правое руководство профсоюзов объявило о прекращении забастовки, хотя возможности бастовавших, опиравшихся на солидарность немецкого и международного рабочего класса, далеко еще не были исчерпаны. По этому поводу Клара выступила с передовой статьей в «Гляйхайт», и, как это явствует из тона статьи, таким исходом забастовки была огорчена не меньше, чем ткачи и ткачихи в Криммичау. Опа страдала вместе с бастовавшими, проявившими столько мужества и потерпевшими поражение исключительно в результате позиции, занятой правыми руководителями профсоюзов. Клара переживала горечь поражения вместе с активистами, которых жаждавшие мщения предприниматели теперь лишили работы. Она понимала, что проигранпая благодаря предательству битва в Криммичау является поражением всего немецкого рабочего класса. И в то же время ей было ясно, что мужественное поведение 9 тысяч рабочих во время забастовки свидетельствует о пробуждающемся боевом духе трудящихся и что за стачкой в Криммичау последуют новые-' крупные сражения. /I
«Выступившие со своими требованиями рабочие,— писала опа в «Гляйхайт» 27 января 1904 года,— потерпели поражение. Но так обстоит дело только в данный момент, да и сейчас они одержали моральную победу. Помимо всего прочего, их борьба не была напрасной... Борьба за десятичасовой рабочий день в Криммичау закончена, но борьба за охраняемый законом нормальный рабочий день поставлена на повестку дня! Вперед, теснее сомкнем боевые ряды! Выше голову и тверже взгляд, бойцы Криммичау, будущее за вами, несмотря ни на что!»
В конце 1908 года был в законодательном порядке введен десятичасовой рабочий день для работниц на предприятиях, насчитывающих более десяти рабочих.
В Зилленбухе
На лесистом холме к югу от Штутгарта, недалеко от городка Зилленбух, стоял небольшой загородный дом. Он был просто, но красиво отделан, чувствовалось, что проектировал и строил его художник. К дому примыкали со вкусом оформленный и хорошо ухоженный сад, большой луг и небольшая рощица. В саду находилась мастерская художника, окруженная кустами роз. Огороженный высокой деревянной изгородью дом был построен в 1903 году, и в конце того же года в нем появились его хозяева.
Местные жители увидели еще молодого, статного, несколько приземистого, темноволосого человека с резкими чертами лица, одетого в рабочую куртку художника, оживленную женщину с золотистыми волосами и двух молодых людей. Все они явно с некоторой робостью разглядывали этот уютный загородный дом.
Быстро распространился слух, что в доме поселились «красные». Особенно эта женщина, которая часто наведывается в Штутгарт, делает там газету, много разъезжает по стране и, хотя со всеми очепь любезна и приветлива, на самом деле является опасной бунтовщицей. Так, по крайней мере, утверждают руководитель местной общины и сельский полицейский.