Затишье перед Бурей
Шрифт:
У него был ужасный акцент, сквозь который не все слова удавалось понять.
– Ничего. Быстро вы, однако, добрались.
– Наши гуары, вот эти ящерицы-перероски, по-вашему, куда быстрее ваших собак, а тем более лошадей. И выносливее.
Ричард безразлично покивал.
Зверолюд махнул рукой, и другой стал открывать непослушный замок, попутно ругаясь на родном языке. Между собой тапалы переговаривались о чем-то, злорадно смеясь, а голос их был похож на рычание.
Дверь открылась, и оттуда выпала связанная девушка. «Я где-то уже видел это лицо» - подумал Ричард. Тапалы пинками
– Ты ужасно похожа на своего безумного отца, - произнес он. Пленница была похожа на ярла Крифта. Ее звали Фрея. И она должна была стать женой его наследника.
Она поджала губы, и Ричард посчитал, что от злости. Но нет, Фрея собирала слюни, чтобы плюнуть королю в лицо. Он проигнорировал.
– За мной приедут, - процедила она.
– Мне то и надо, девочка, - с притворной мягкостью сказал мужчина.
– А пока ты расскажешь нам все о своем возлюбленном.
– Ни слова не скажу!
– крикнула она.
«Посмотрим» - подумал Ричард, оттолкнул ее и отошел.
Ричард был один в своем кабинете, пока его покой не нарушил стук в дверь. Он позволил войти и увидел сына, стоящего на пороге. Ромул сильно возмужал за время его отсутствия, или так казалось только из-за кошмарного шрама на его лице. Северяне всегда гордились шрамами, постоянно выставляли их напоказ. Но по взгляду Ромула нельзя было сказать, что тот счастлив.
– С чем ты пришел, сын мой?
– повернулся король к своему сыну.
Тот стоял прямо, уверенно, высоко подняв подбородок и расправив плечи. Так, как его всегда учили. Но во взгляде его читалось волнение, и Ричарду уже было интересно, что же хочет сказать ему наследник.
– Надеюсь, ты еще не присмотрел мне жену, - начал говорить юноша.
– потому что я решил жениться.
– На ком же?
– лишь с долей интереса в голове спросил Ричард.
– Анаэль.
Если бы Рич сейчас ел или пил, то он бы поперхнулся. Если бы был подвластен эмоциям, то разозлился. Нет, рассмеялся бы, приняв это за шутку. Но вместо этого он хмуро, с непониманием смотрел на сына.
– Повтори.
– Я решил сделать Анаэль предложение, и ты не ослышался.
– И с чего в твою голову пришла такая мысль?
– размеренно произнес мужчина.
– Я будущий король и, не в обиду тебе, отец, я не хочу править государством, которое разваливается.
Ричард зло глянул на сына. Тот замолчал, ожидая продолжения.
– Тебе следует научиться подбирать слова лучше, либо держать язык за зубами!
– Я будущий король и мне неважно твое мнение!
– вспылил Ромул.
– Я уверен, что с Анаэль я буду хорошим правителем, не буду потакать нелюдей и магов за их природу.
– Магия - зло! Это грех, который...
– Который смывается только огнем, я знаю! Мне твердили об этом с самого детства - ты твердил, Преподобный твердил. Вот только Каан говорил, что магия извращает слабых людей. Я видел их, видел повстанцев. Я сражался с ними, и они сильны. Магия в их руках лишь инструмент, которым они умело пользуются. На твоем месте я бы хотел иметь таких людей под своими знаменами!..
–
– Мне плевать, что ты будущий король. Сейчас король я, и я решаю, что будет с моей страной, с моей семьей, и кто станет твой женой.
– Приближается Буря, об этом все чаще и чаще говорят. Если ты не слышишь разговоров своих же людей, то мне жаль тебя, отец. Народ напуган, а ты продолжаешь преследовать их. Ты не выясняешь, кто маг, а кто нет, вместо этого сжигаешь всех, на кого донесут.
Ричард молчал, лишь смотрел на сына. Тот эмоционально не взрывался, не взмахивал руками и не бил кулаком по столу. Он просто стоял, иногда лишь делая шаг вперед или сжимая руки в кулаки. Его слова звучали громко и уверено, что на секунду в сознание короля закралось сомнение. Но он отбросил его, ведь его правда - единственная.
– Убирайся, - сказал Рич. Ему даже не пришлось махать рукой на дверь, ведь Ромул сам ушел.
Юноша кивнул, развернулся и ушел. Без слов. Демонстративно хлопнул за собой дверью и оставил короля одного.
Азура VI
Дни после отъезда Ричарда тянулись медленно. И столько успело произойти за это время. Нападение повстанцев, во время которого полегло немало солдат города. Когда в пепел был обращен весь главный рынок, в нескольких местах пробит замок и разграблена сокровищница. Это мало волновало королеву. Азуру тревожило лишь то, что приходил Хэммингс. То, что он не обнял ее, вел себя отстраненно. Спрашивал про Гарона, повышал на нее голос, требовал ответа. Он больше не был похож на того мальчика, каким она его помнила.
Еще больше ее беспокоил Долан. Он зашел увести женщину в донжон и увидел живого брата. Азура не знала, чем это обернется. Даже не могла предположить. Однако юноша все еще никому ничего не рассказал, а разговора с ней избегал. В его глазах не было страха, он не боялся говорить с ней. Там светился ум, юноша знал, что произошло, и знал, как это можно использовать. Это пугало королеву.
Среди всего этого безобразия прошли и похороны Лукаса. Его внесли в крипту, как и всех его предков, как лже-Хэммо. И как бы женщине хотелось, чтобы и смерть этого сына была подстроена. Он напоминал Ричарда, но он был такой невинный, по-доброму глупый и наивный, такой непорочный.... В их семье, где чаще всего бушевала буря, он был ясным солнцем. Который часто приставал, не понимал с первого раза, но ведь Лукас был еще совсем малыш.
Азура днями пропадала в своем мире, где никто не мог ее найти. Она читала Черную книгу, но за столько времени так и не продвинулась. Артефакт туманил ее разум, она водила взглядом по рунам, но не понимала, что там написано. Томный голос звучал в ее голове, а позже стал преследовать и после чтения.
Азура стояла у окна, наблюдая за тем, как купцы пытаются восстанавливать рынок для торговли. «Война войной, а товар сам себя не купит» - смеялись между собой купцы. Звуки битвы долго не выходили из ее памяти, но тогда - в донжоне - она должна была вести себя спокойно. Поэтому она пила и старалась не думать ни о войне, ни о детях. Как бы сложно не было, она спрашивалась. Как ей казалось.