Затмение: Корона
Шрифт:
В большинстве случаев ролик успели показать дважды, прежде чем Второй Альянс оставил попытки заблокировать его кибернетическими средствами и попросту отключил питание экранов.
Через спутники. Через наземные передатчики. По кабелю. По вайфаю. По микроволнам и даже по радио. Правда пошла в партизанскую атаку.
И каждый экземпляр медиакапсулы заканчивался брошенным Второму Альянсу призывом.
Встречайте нас в ООН и попробуйте опровергнуть наши доказательства. Предоставьте встречные, попробуйте доказать, что мы лжём. Встречайте нас в Женеве. Встречайте нас в Международном трибунале. Везде! Наши факты против ваших. И пускай мир решит, кто прав. Мы вызываем вас в суд!
Впрочем, нет, то не был финальный
И кульминацией видео, постепенно нараставшей от фонового шепотка до громогласного эхо-раската, звучала музыка Рикенгарпа, его Песня под названием Юность, его электрогитарный саундтрек этого фильма, документальной военной атаки. Композиция Рикенгарпа была как боевой марш. Ударные требовали справедливости; громовой раскат рок-н-ролльного вокала требовал свободы. Это и была фоновая среда для пиратского сообщения.
Всё это выплеснулось во всемирную медиасеть.
И это была только первая, верхняя функция чипированных агентов, работавших на Плато. Объединённых электронной онлайновой телепатией чиповых факиров кремниевых глубин; электромагнитного сообщества, каркаса глобального электронного разума.
Существовал, ну или Смок с Лэнгом так полагали, и другой глобальный разум, достучаться до которого было второй задачей чипового сообщества.
Импульсы, посылаемые на пике интенсивности мышления коллективного разума (во всяком случае, в согласии с расчётами Лэнга), несли электромагнитно закодированную информацию, незамедлительно воспринимаемую человеческими биоэлектрическими полями; внедряли её в подсознание всех людей планеты. Идея, оживший мем, летящий на гребне волны великого эфирного психоцунами, незримо обходящего шар земной с правильными интервалами...
— Чувак, это ведь, скорее всего, чушь собачья, — говорил Жером. — А если даже и нет, не может ли у нас получиться что похуже? Вроде промывки мозгов.
Смок ответил, что волна энтелехии несёт только правду. Любые иные утверждения разбиваются о собственную внутреннюю несогласованность и нарушают внутреннюю структуру сознательного восприятия волны. Волна слагается из согласованных актов восприятия, а эти акты, в свою очередь, постепенно превращаются из подозрений в консенсуальные истины. Бывали исключения, сказал Смок, но в основном Коллективный Разум приемлет только правду. Правду, которая в обычном состоянии загнана вглубь. Но в сочетании с информацией, поступающей из Сети, она в нужный момент в нужном месте воспрянет к поверхности — идеей. Идеей отвержения расизма, признания фактов насилия, видения сопричастности всего человечества тем, кто подвергается таковому насилию, и осознания, что настало время подтвердить эту сопричастность действием.
Так было в 1989-м, когда студенческие волнения в Китае совпали по времени с перестройкой и гласностью при Горбачёве или триумфом «Солидарности» в Польше. И позже, в Арабскую Весну [75] . Отчасти она порождена была глобальными телекоммуникациями и социальными сетями, а отчасти — возникла из согласованной идеи, несущейся на гребне волны через Коллективный Разум.
Жером обдумал эту идею и решил присоединиться. Интуитивное решение. Он просто почувствовал, что так надо.
75
Напомним, что точка бифуркации вселенной Песни под названием Юность с нашей реальностью, согласно этой редакции, находится в 2013 г., когда после Арабской Весны Израиль и арабские страны подписали Каирский договор о снятии взаимных претензий и провозглашении Палестинской автономии независимым государством; об этом сказано в первом романе трилогии, Полное затмение. Естественно,
И вот он подключил свой чип к трансляции предоставленной Смоком программы; привнёс биополе своего мозга в глобальное психополе, добавил свой микроскопический импульс к Великой Волне.
Возможно, это чушь собачья. Возможно, они принимают желаемое за действительное. Возможно, у Смока крыша поехала от поисков смысла в мире бессмысленного насилия.
Возможно, это не более чем инструмент психологической разгрузки, вроде молитвы.
Как и в случае молитвы — отчего бы не попытаться?
Париж
Они явились из окрестных городков и деревень; нахлынули с юга Франции, из Испании; некоторые даже приплыли из Северной Африки через Средиземное море. Они вышли из своих городских схронов. Они вырвались из центров переработки, сметая и обращая в бегство перепуганных ВАшников, которым уже некоторое время задерживали зарплату; камеры и автоматические ружья бездействовали, обезвреженные хакерами Нового Сопротивления. Они переправились через пролив из Англии. Их вели отряды Бадуа и партизаны НС, но в большинстве своём то были гражданские, и действовали они сами по себе, вооружившись кто чем или вообще безоружные.
То были евреи, арабы, индийцы, иранцы, чёрные и азиаты. То были люди разных цветов кожи и различных религий. Были средь них иудаисты, мусульмане, индуисты, буддисты, сикхи и суфии. Тысячи христиан, симпатизировавших им, поддержали восстание.
В общей сложности тем утром прибыло примерно полмиллиона человек.
Над площадью Отель-де-Виль разгоралось солнце. Небо было безоблачное, бескрайне-синее, цвета знамени Нового Сопротивления. Вычурно отделанная громада штаб-квартиры Второго Альянса стояла, равнодушная к воплям ярившейся снаружи толпы. Роузлэнд бросил клич, и толпа подхватила его:
— JAMAIS PLUS! НИКОГДА БОЛЬШЕ! JAMAIS PLUS! НИКОГДА БОЛЬШЕ! JAMAIS PLUS! НИКОГДА БОЛЬШЕ!
Люди размахивали голубыми флагами, сделанными на скорую руку. Кулаки сотрясали воздух, наэлектризованный чувством единства.
Внутри Отеля-де-Виль Уотсон сидел в дежурке, приспособленной под камеру, и наблюдал за происходящим, вперившись в размытую картинку на древнем переносном телевизоре.
Он слышал, как снаружи они скандируют и выкрикивают проклятия; он видел их на консоли, слышал полный возбуждения голос комментатора, сообразившего, что присутствует при поворотном моменте истории. Тем утром состоялось несколько стычек — бойцы Сопротивления против эсэсовцев и парижских скинхедов. Но большая часть «элитных отрядов» Партии единства дезертировала, попряталась, пустилась в бега за новыми документами. Они запаниковали, когда этим утром натовские комиссары нагрянули в оставшиеся центры обработки беженцев и закрыли их. В здании было примерно пятьсот членов ВА. Пятьсот крепких орешков против пятисот тысяч снаружи. Перед Отелем, само собой, выстроились автоматические танки — совершенно беспомощные. Новое Сопротивление взломало их системы управления и перехватило контроль над танками через посредство своих хакеров. Бадуа дал им деньги, а за эти деньги они купили нужную технику. Хирургической точности удары Моссада и сил Бадуа привели егернауты в негодность, если не полностью изничтожили.
Уотсон переключил канал и наткнулся на очередную передачу из Лондона: там на улицах тоже царил бедлам. Уотсон горько засмеялся, глядя, как слоняются по городу сублюди, эти «щенки». Провокаторы Сопротивления учинили мятеж рядом с лабораториями Второго Альянса, ворвались туда и открыли клетки; и отшатнулись в ужасе от увиденного. Они не стали закрывать ворот. Сублюди, выведенные покойным доктором Купером, бежали, брели и выползали из лабораторий, вырываясь на улицы... в безжалостной наготе своей.