Затмение: Корона
Шрифт:
Торренс и тридцать его соратников затаились в квартале от второго лондонского лабораторного склада МКВА. Было темно и сыро, в воздухе аж потрескивало от напряжения. А может, это трещало у Торренса в голове.
Впереди из-за угла вынырнул чёрный лимузин, погасив фары. Лимузин остановился перед грузовиком на расстоянии собственной длины. Из него вылезли двое, один — крупный белый в длинном коричневом макинтоше и при дробовике, зорко оглядывая улицу в обе стороны, второй — высокий, коротко стриженный негр в длинном пальто и начищенных до блеска чёрных туфлях; под пальто он был одет в деловой костюм с галстуком. Он уверенно зашагал
— Это Билл Маршалл, — сказал из кузова Стейнфельд. — Открой ему.
Торренс потянулся к дверце пассажирского места и открыл. Высокий негр, пригнувшись, взобрался в кабину, принеся с собой запах мокрого уличного асфальта. Телохранитель Маршалла остался снаружи, под моросящим дождём, умостив на локтевом сгибе дробовик. Маршалл закрыл дверцу и сказал бархатисто-выверенным, под стать костюму и выражению лица, голосом:
— Добрый вечер, господа. Сегодня немного дождит, но не очень холодно. После вчерашнего прямо полегчало, вы не находите?
Точными аккуратными движениями он стянул охряные перчатки из телячьей кожи. Было не так холодно, чтобы носить перчатки, но в Лондоне в эти дни все хорошо одетые люди ими пользовались.
— Я хотел сказать, — продолжал Маршалл, — что вчера было жутко влажно.
У этого парня за плечами Итон и Оксфорд, догадался Торренс. Если верить Стейнфельду, Маршалл был из MI-6 и подчинялся лорду Чэлмсли: диванному либералу и симпатику Нового Сопротивления. Чэлмсли был единственным из высших чинов британской разведки, кто не принял сторону Второго Альянса или не отличался пещерным консерватизмом. Стейнфельд сказал, однако, что положение фашистов в Британии осложнилось: они уже многим политикам действовали на нервы, а в свете недавних открытий теряли всё больше сторонников с каждым днём. К тому же среди британцев всегда оставались те, кто считал ВА и ОРЕГОС угрозой британскому суверенитету.
Маршалл был самым темнокожим негром из всех, когда-либо Торренсом виденных. Он носил безупречный галстук и алмазные запонки. Маршалла отправили учиться в Англию, когда его родители отобрали алмазную шахту в Зимбабве у её прежних белых владельцев.
Маршалл выжидательно смотрел на Торренса.
Торренс решил, что парень ждёт от него реакции на предыдущие реплики.
— Ну да, — сказал он, — и правда, э-э, влажно.
Маршалл улыбнулся.
— Вы американец. Вы в этом чарующе аутентичны.
Он свёл пальцы вместе, клеткой, и коснулся ногтями больших пальцев нижней губы. Инкрустированный алмазами «ролекс» отсчитывал минуты и секунды.
— Ситуация в известной мере рискованна, — начал он.
— Вы даёте разрешение или нет? — спросил Стейнфельд.
Маршалл полуобернулся на сиденье, чтобы взглянуть на Стейнфельда. Или по крайней мере на его силуэт. Каким-то образом даже в тесной кабине грузовика, зажатый на пассажирском сиденье, Маршалл ухитрялся сохранять полную достоинства позу.
— Вы получите разрешение при условии, что результаты удастся без проблем подтвердить. Если окажется, что вас одурачили, то — разрешения никогда не давалось. Мы будем лгать неустанно и обильно, а министерство поверит нам, не вам.
— Вполне ясно, — сказал Стейнфельд.
Торренс подумал: Ясно, как в омуте.
— У вас наготове люди, чтобы всё это захватить и идентифицировать?
— Да. В непосредственной близости.
— Почему бы просто не разжиться
— Это было бы затруднительно по политическим соображениям. Пойди что не так, сторонники ВА сложат два и два. Сторонник же Нового Сопротивления в MI-6, сиречь ваш покорный слуга, выдаст себя. И они не станут тратить время на судебные процессы.
— Торренс, давай, — сказал Стейнфельд.
Торренс кивнул, извлёк из кармана куртки гарнитуру и включил её. Нажав кнопку, он сказал в микрофон:
— Давай, Синий Флаг.
Потянувшись назад за своей винтовкой и звуконепроницаемым шлемом, он услышал донёсшийся из гарнитуры ответ.
Маршалл уже возвращался по улице к лимузину. К тому моменту, когда Торренс и партизаны выскочили из грузовиков на улицу, машина Маршалла уже скрылась из виду.
Торренс и Роузлэнд возглавляли группу захвата. Они залегли под прикрытием якобы поломавшегося автоматического грузовичка, который оперативники НС дистанционно перегнали сюда часом раньше. В полумраке мигали оранжевые фары. Охранявшие склад ВАшники уже заметили грузовичок и сочли его безвредным. Он таким и был. Правда, теперь грузовичок превратился в ключевой элемент операции, позволяя двум партизанам выдвинуться на расстояние не более тридцати футов от боковой двери склада незамеченными.
На крыше склада дежурили вражеские часовые, так что с вертолёта атаковать его смысла не было. Но эта боковая дверь оказалась достаточно удалена от остальных, и возможно, что происходящего здесь часовые не заметят.
Аварийное освещение кабины грузовичка отбрасывало на мокрую от дождя улицу зыбкие золотистые полосы света. Торренс, пригнувшись, перебежал к кабине; прочно пристёгнутая винтовка висела у него на спине, в одной руке была сумка с шумовыми гранатами, в другой — метательный нож. Роузлэнд следовал вплотную за ним. Торренс отдал приказ в гарнитуру, и партизан на крыше здания слева щёлкнул переключателем пульта дистанционного управления машиной. Грузовичок неожиданно завёлся. Камеры на роботизированной приборной доске пьяно завихляли, словно приходя в себя и соображая, куда их занесло.
Грузовичок начал движение в сторону склада ВА, а Торренс, пряча за ним голову до щеки и угла челюсти, неслышно побежал рядом. Он двигался вполуприсядку, и грузовик закрывал его от наблюдения сверху. Затем, когда машина поравнялась с углом здания, он оторвался от неё и рванул к боковой двери, надеясь, что фырчащий грузовичок отвлечёт внимание охраны. Но один из часовых засёк его, вскинул пушку и открыл было рот, чтобы поднять тревогу.
Вместо крика у него получился булькающий стон: метательный нож угодил часовому в трахею. Стон потерялся в ревущем шуме грузовика, уезжавшего вниз по улице. Торренс добил часового, они с Роузлэндом пробежали в незапертую дверь. Торренс прошептал приказы в гарнитуру, щурясь на внезапном ярком свету коридорных ламп. Опустил звукоизолирующий шлем, и наступила тишина, разрываемая лишь скрипучим треском в гарнитуре. Он швырнул в группу охранников, показавшуюся вниз по коридору, первую шумовую гранату. Те повалились, корчась и прижимая ладони к ушам. Шумовые гранаты призваны были вырубить их на некоторое время яростным звуковым импульсом. НС не рискнуло бить настоящей взрывчаткой по центру хранения вируса.