Затмение: Корона
Шрифт:
Они собрались в прохладной кондиционируемой комнате здания из шлакоблокового кирпича. Кесслер и Беттина сидели за карточным столом, Жером на скрипучем диванчике без ножки, Алюэтт на полу. Кесслер с Беттиной играли в шахматы, Беттина выигрывала. Сделав ход ладьёй, она шевельнулась на складном металлическом стуле, который от этого движения стонуще скрипнул. Кесслер тоже застонал, увидев её ход.
Жером потягивал «сан-мигель» и смотрел по консоли телевидение. Алюэтт что-то напевала себе под нос, сидя на полу по индейскому обычаю, и рисовала цветными карандашами в блокноте сложные геометрические орнаменты; работала
Спутниковая трансляция Представления Николаса Роуга закончилась.
— Какой же гребаный шедевр, блин, — сказал Жером. — В нашем веке такого мастерства никто не достиг, чесслово.
Тут пошёл выпуск новостей. Там появились Смок, Баррабас и Джо Энн.
— Беттина!.. Кесслер!..
Они уже вздёрнули головы и уставились на большой экран.
Смок давал интервью «Интернет-ТВ», крупнейшей станции Сети. Интервью брал сдержанный, опрятный темнокожий креол в японском боевом костюме, который на нём выглядел как-то аляповато.
А рядом со Смоком были Баррабас и Джо Энн.
— Спасибо тебе, Сетедруг.
— Как раз вовремя, — сказал Кесслер.
— Тсссс! — зашипела Алюэтт.
Смок говорил:
— ...уже месяцы нового Холокоста. Видео, только что показанное Норманом Хэндом, доступно для анализа на предмет компьютерной редактуры или анимации...
— Некоторые сцены вполне могли быть постановочными, — указал интервьюер.
Хэнд, сидящий рядом с ним, фыркнул. В нём мало уцелело от былой журналистской телеперсоны. Он казался перепуганным, вымотанным и разгневанным.
— Постановочными? — повторил он, чуть не сорвавшись на визг. — Вы утверждаете, что сносящий здание егернаут — постановка? Что раздавленные люди — постановка? Вы что себе думаете, мы кукол понаделали? Присмотритесь внимательнее. Просмотрите ещё раз.
Баррабас ёрзал в своём кресле от нетерпения высказаться. Наконец ему удалось вставить:
— Вы можете проверить видео с этими сублюдьми. Они тоже вполне аутентичны.
— И омерзительны, — сказал интервьюер.
— Думаете, это омерзительно? — Камера наехала на Баррабаса: режиссёр учуял зарождение эмоциональной драмы. — Это чепуха. Что и впрямь омерзительно, так это соучастие. В смысле — как им удалось с нами это проделать, со всеми нами? — Он сглотнул слюну. — Со мной! С вами — они жмут на кнопки, про которые вы даже не знаете, что они у вас есть. Они нажимают на кнопки, и вы ненавидите тех, кого они вам указывают ненавидеть! Я хочу сказать... хочу сказать, что во мне отчасти такое уже было заложено. Мои родители и... Но они... они словно бы раздули это всё, сделали меня... — В его глазах стояли слёзы. — Они меня использовали.
Джо Энн тронула его за руку. Ясно было, что Баррабас весь кипит, пытаясь вырваться из лабиринта вины и представить себя жертвой.
— И самое страшное... как легко с людьми такое проделать...
Он истощился и обмяк в кресле.
Смок вежливо заметил:
— Патрик прав — мы все слишком уязвимы к подобного рода манипуляциям. К расизму, культивируемому масс-медиа. Он даёт оправдание любой жестокости — потому что это оправдание за вас уже придумали медийщики. Они обесчеловечивают другие народы и другие расы. Закладывают квазирациональный фундамент
— А теперь вы добиваетесь желаемого отклика, — сказал журналист. — Видео, на котором егернаут разрушает здание, кажется очень... правдоподобным.
— У нас есть документальные подтверждения, — ответил Смок. — И когда НАТО соблаговолит провести расследование, таких подтверждений наберутся сотни тысяч. И ещё... — Он кивнул технику. На экране возникли кадры из Берлина, демонстирующие жертв массового убийства.
— Контейнер, — сказал Смок, — открыли рядом с гетто — но не прямо в нём. Между штаб-квартирой НАТО и гетто. — Бесстрастный, неутомимый глаз камеры показывал сотни трупов, преимущественно негров и арабов, лежащих вповалку на улицах, застигнутых конвульсиями, корчами и смертью в середине рабочего дня. Малая часть двухсоттысячного урожая смерти.
— Это, кстати, натовское видео, — добавил Смок. — У нас копия. Вот снимок контейнера с патогеном, который остался валяться на улице. Вы видите, что к нему прикреплён минидиск.
Видео закончилось, и экран снова показал Смока.
— На диске записан манифест террористов-праворадикалов. Выпустившая вирус женщина была, вероятно, сотрудницей Второго Альянса, и этот вывод мы тоже почерпнули из натовского отчёта. Если точнее, последовательницей Рика Крэндалла, которая работала в лаборатории международной корпорации охранных услуг «Второй Альянс». Двести тысяч трупов — результат ошибки экспериментаторов Второго Альянса, которые работали с биологическим оружием. Самое меньшее, в чём можно обвинить лидеров ВА, даже если они этого не планировали, — преступная халатность, приведшая к гибели двухсот тысяч человек!
— Но там ведь были не только цветные, но и белые...
— Все белые, которые не являются союзниками Второго Альянса, — враги, — сказал Смок. — Такова точка зрения фанатиков ВА. А когда они выпустят Расоселективный Вирус — если мы им это позволим, — то, по их мнению, он поразит только цветных. Возможно, они и правы в своих предположениях.
— Этот Расоселективный Вирус... — протянул интервьюер. — Во всю эту историю довольно тяжело поверить. Вам придётся немало попотеть, добывая доказательства.
— Нет, не думаю, что у нас будут проблемы с доказательствами, — сказал Смок. — Осталось ещё... — Он глянул на часы. — Осталось примерно десять минут.
Лондон
На тёмные, мокрые от дождя улицы Южного Лондона спускался вечер. Фонари тут не работали: их расколошматили прошлой зимой при голодном бунте. Улицу занимали безликие склады и заброшенные дома. Три идентичных грузовика с выключенными фарами припарковались друг за другом.
Торренс сидел в переднем грузовике на водительском месте, накинув коричневую пилотскую кожанку — на размер больше нужного. Он похудел. Ел мало.
За спиной, к металлической стенке кабины, была прислонена армейская штурмовая винтовка. На коленях у Торренса лежала сумка, полная шумовых гранат. Роузлэнд со Стейнфельдом и двумя другими бойцами сидели в кузове.
Торренс испытывал одновременно и возбуждение, и усталость. Он не спал с самой ВольЗоны. С Мусой, Роузлэндом и Стейнфельдом он пересёкся в аэропорту. Аэропорт не охранялся, по крайней мере ВАшников тут не было, потому что две трети наёмников уволились после инцидента с банковскими счетами. Им нечем было платить. Остались только идеологически заряженные крепкие орешки.