Затмение: Полутень
Шрифт:
Пахло горящим дёготным деревом, воняло собачьим кормом и собачьим дерьмом.
Потом Чарли обнаружил, что стоит прямо у входа в Пустую башку. С почерневшего от времени и грязи викторианского фасада скалились херувимчики, превращённые кислотным дождём в гаргулий. Стёкла в окнах выбиты, кирпичные стены испещрены тёмно-серыми полосками кислотной эрозии.
Здание справа от Пустой башки аж кренилось под тяжестью сквотов, а с крыши дома слева мерцали огни костров в бензиновых канистрах. Крыша же Пустой башки оставалась тёмной и ровной, и в её одинокой чистоте было нечто величественное для этого квартала. На Пустую башку никто не рисковал залезать.
Он глубоко вздохнул и сказал себе: Не
Он поднялся по лестнице к двери и подождал, пока его просканирует камера. Ей предстал Чарли Честертон с тройным ирокезом, каждый гребень — своего цвета; лицо тощее, куртка утыкана шипами, на переносице — дизайнерские зеркальные очки. Он услышал сигнал, возвещавший, что дверь разблокирована. Открыл и, вдохнув аромат амил-пара-трипталина, ощутил, как сводит внутренности от подавляемого наслаждения. Зашагал по освещённому тусклыми красными лампами коридору: толстая чёрная обивка стен, манящий смоляной запах АТ становится сильнее. Анджело здесь не было; он уже поднялся наверх. Чарли сомневался, что Андж справится сам.
Девушка за кассовым окошечком в конце коридора была в лыжной маске, а голос её отдавал саркастической вежливостью ресепшионистки. Взяв у Чарли кредитку, она выдала ему приёмник костяной музыки [25] и впустила в следующий коридор. Сменив тон, она велела ему занять седьмой номер на первом уровне.
Он дошёл до седьмой двери, повернул ручку, переступил порог и тут же почувствовал это: предвкушение, нетерпение, химически индуцированное чувство принадлежности — четыре равно приятных ощущения окатили его коалесцирующей волной. Обычный пустой номер вроде гостиничного, ступеньки на противоположном конце комнаты, мягкий розовый свет, своеобычная загадочная вязь граффити на стенах.
25
Название жанра отсылает к хоррор-роману Грега Бира Кровяная музыка (Blood Music, иногда переводят Музыка, звучащая в крови), который считается также одним из ранних примеров киберпанка.
Он втянул ноздрями воздух, глубоко, и почувствовал, как наркотик, распылённый в комнате, принимается за работу; розовый оттенок стал сочнее, края комнаты размягчились, а собственное сердцебиение уподобилось далёкому барабанному бою. Хребет оплела колючая проволока тревоги (где Анджело? он же обычно в первой комнате зависает, боится во вторую сам заходить, а впрочем, хер с ним), но её тут же смело парализующим ударом обострённых ощущений. Приёмник костяной музыки утонул в его ладони; он вытер с него пот и подключил к музыкальному проводку, выходившему из хряща левого уха, и музыка пробила его дрожью. Музыку эту он скорее ощущал, нежели слышал: слуховой нерв воспринимал далёкий мерный барабанный бой, басы, искажённый визг синтезатора, но в основном музыка передавалась по его костям, доставая до позвоночного столба.
Музыка дрожи, словно мурашки в костях: тошнотные ощущения, вспышки озноба и жара, как при гриппе, но тошнота эта казалась заботливой, успокаивающей, вирусы словно интимные места облизывали, хотелось кончить и вырвать одновременно. Он видел, как танцуют на рок-концертах глухие под вибрации громкой музыки: музыки, которую они не слышали, но воспринимали. Примерно так же сейчас происходило и с ним, но ощущение было глубже и брутальнее. Музыка вырвала его из ступора и толкнула вперёд. Он поднялся по ступенькам.
С каждой следующей ступенью восприятие костяной музыки улучшалось, он разбирал слова, слова Жерома-X у Чарли в черепе:
Шесть разновидностей тьмы на меня этой ночью прольются, шесть разновидностей тьмы со мной без труда разберутся [26] .Чарли вошёл в следующую комнату.
Здесь использовали электростимуляцию нервных
26
Вся сюжетная линия, связанная с Пустой башкой, переработана из рассказа Шесть разновидностей тьмы (Six Kinds of Darkness), входящего в ранний сборник Ширли Heatseeker. Первоначально связи с трилогией рассказ не имел. Песню, приписанную здесь Жерому-X, Джон Ширли, по собственному признанию, часто исполняет в кругу друзей.
Чарли вскрикнул и упал на колени, исполненный ребяческой благодарности. Комната благосклонно засияла; грязная, сто лет не убиравшаяся комната с запятнанными спермой стенами, обшарпанными потолками, освещённая единственной лампочкой с едва красневшей нитью накала. Как обычно, Чарли приходилось сдерживаться, чтобы не лизнуть стены и пол. В этой комнате, в этом шоуруме, он становился фетишистом, исполняясь обожания к потрескавшимся деревянным половицам и математическому абсолютизму узора решёток, закрывавших вделанные в стены серые металлические передатчики. Если их выключить, комната показалась бы убогой, да что там — уродливой, грязной и вонючей; но стоило их включить, как интерьер обретал сложную, подчёркнуто эротичную структуру, исполненную аллюзий на игрушки для БДСМ, а вонь становилась изысканным благоуханием.
(Ибо Пустая башка воплощала саму суть наркомании. Это здание само было как шприц, кальян или нюхалка.)
Включилась вторая фаза стимуляции: передатчики принялись возбуждать двигательные зоны и ретикулярную формацию в стволе головного мозга, нервные пути экстрапирамидальной системы, сформированными с компьютерной дотошностью для лучшего резонанса с костяной музыкой.
Он начал танцевать. Закружился по комнате, чувствуя, как его затягивает в хореографический водоворот (вспышка впечатлений: сплетаются накачанные гениталии, мужские и женские, мужские и мужские, женские и женские, безголовые тела извергают потоки огнеопасной, но прозрачной розовой слизи, торсы, подобные существам с картин Магритта, слепо тычутся своими органами в соответствующие мокрые мягкие зоны партнёра), как стекает по ногам в штанинах сперма, он танцевал и танцевал, не в силах остановиться, словно охваченный приступом сладостной эпилепсии, он стал марионеткой, которую направляли к лестнице, на следующий этаж, в последнюю комнату...
Как раз на пороге третьей комнаты передатчики отключились, и Чарли, задыхаясь, перегнулся пополам, цепляясь за балясины перил; размалёванные чёрной краской стены закружились над ним. Он глотнул воздуху и взмолился, чтоб ему хватило сил удержаться от визита в третью комнату, потому что знал: третья комната его выжжет, раздавит чуть не насмерть и высосет досуха. Он сумел отключить приёмник и стал размышлять. В миг усталости и нерешительности он поймал себя на мысли: а где Анджело? Анджело, что ли, на полном серьёзе попёрся в третью комнату один? Игла и Сосок провоцировали у Анджа личностные сдвиги. Если он пошёл туда один, коротышка Анджело Демарио с причёской в стиле рокабилли, склонный хорохориться, как петух, то — мог и сломаться, полностью потерять себя... а как, интересно, здесь поступают с жертвами личностного сдвига на передозе? Наверное, выбрасывают трупы в реку.
Другой клиент Башки в соседней комнате издал вопль экстаза, смешанного с ужасом, и Чарли бросил размышлять: так зрелище другого человека за едой провоцирует чувство голода. Собрав остатки сил, он снова активировал приёмник и шагнул внутрь.
Костяная музыка колотилась в его скелет, становясь всё громче, ведь прохождение через две комнаты его ослабило. По телу Чарли катились волны тошноты.
Тьма полярная, безбрежная, два месяца ночи застряли в стволе, тьма затмения неспешная: забуду с ней про свет на всей земле.