Затмение
Шрифт:
Я была готова принять действительность, в которой меня сделали племенной кобылой, и смирилась с ней без лишних слов и детских сожалений. Но мысль о том, что Райль попала в руки «нового» Риваля, рассекает терпение надвое.
— Что значит, «не существует»? Эван!
— Точно так же, как не существует тех, кто когда-то был великим герцогом и твоим ненаглядным Блайтом. Тела — это просто оболочки, кожа, кости, кровь. Вынь душу — и ничего не останется. Эта реальность слишком нестабильна, чтобы выдержать наш истинный облик. Будет очень обидно стать причиной гибели сотворенного собственными руками
— Я не понимаю, — мотаю головой, и Эван придерживает меня за спину, чтобы не свалилась вниз.
— Твою семью действительно уничтожил Эван. Но все эти годы в бегах, Дэш, не я отравлял твою жизнь тенями наемных убийц. Хотя и сделал так, что ты стала женой старого герцога, получила великолепное образование, научилась хитрить и отточила навыки светской беседы и дипломатии. Жаль, что не только я умею манипулировать человеческими страстями. Силы, с которыми мы сразимся в этой шахматной игре, ничуть не слабее меня, просто все это время они развлекались, уничтожая другие миры и других королей. Постарайся поверить мне на слово, даже если пока не способна увидеть все моими глазами. Это случится, всему свое время. Мое идеальное творение, увы, было спрятано не слишком хорошо, хоть я сделал много гнусностей, чтобы подобрать ему идеальную тайник.
Ему не нужно продолжать, потому что в этот самый момент я «вижу». Я снова «вижу» и кровавую бойню далеко в ледяных равнинах, и Ледяную принцессу, которая ведет в бой своих верных воинов против каменных гигантов, которым не страшны ни стрелы, ни мечи, и даже древняя кровь бессильна против них. И воин, последний из лучших, которого моя мать — теперь я это знаю — отправляет защитить и вернуть ее украденное дитя.
И этот воин — Блайт… но еще не Шагарат.
Я вижу все так ясно, словно была там, собственным телом почувствовала каждую смертельную рану и отравила слух каждым ударом клинка о клинок. Это — лишь малая часть того видения, о котором говорит Эван, но даже сейчас я чувствую, что вряд ли готова уместить в себя все эти знания.
— Риваль больше не тот мальчишка, которому ты подыграла в карты, — печально усмехается Эван. — То, что пришло за тобой — древняя гниль, мерзость тщеславных богов. Такая же марионетка, как мой непослушный Шагарат.
Он — мой создатель, но мне до жгучей боли в ладони хочется влепить ему пощечину.
— Ты знаешь, что легче не станет, — отмахивается от моих мыслей Эван. — И ты должна привыкать думать так, оценивать свои ресурсы и правильно выбирать союзников. Потому что, моя Ледяная королева, не ты начала эту игру, но тебе ее заканчивать. И тебе не выиграть без послушных марионеток.
— Блайт…
— Шагарат, — поправляет Эван. — Привыкай называть его так, раз уж он пошел против моего приказа и ввалился в твою жизнь в грязных сапогах.
— Я буду называть его Блайт — и мне плевать, против ты или нет, — упрямлюсь я.
И получаю заслуженную улыбку одобрения.
Теперь я знаю, что это за невидимые нити, которыми мы накрепко привязаны друг к другу. Это веревочки, которыми кукловод руководит своей послушай куклой. И пока они существуют — моя жизнь в безопасности. Но скоро — раньше, чем буду готова — все изменится.
Эван ссаживает
— Ты станешь моей женой, Дэшелла, потому что твое рождение и мое право на трон — законны и неоспоримы. А потом… — Он одергивает руку, словно обжегся об холод. — Потом тебе нужна будет армия, Ледяная королева, новые фигуры на пустые шахматные клетки.
— А ты? — «А Блайт?!» — мысленно выкрикиваю я, и странная горечь жжет горло.
Эван ничего не говорит, только уже в дверях оборачивается, чтобы сухо и официально бросить:
— Жду тебя на коронацию, герцогиня.
глава 28
Что надеть на коронацию собственного будущего мужа?
Я вцепилась в эту мысль, как за спасительную соломинку, потому что она одна не давала мне окончательно утонуть в знаниях, которыми Кудесник помахал у меня перед носом, как сахарной косточкой. И еще была Райль, которая ускакала в ночь с человеком, который уже и человеком-то ни был. И ее судьба была еще более туманна, чем мое будущее Королевы в чужой шахматной партии.
После часа бесплодных попыток, я выбрала бежевое платье с подкрашенной персиковой соболиной опушкой. Неброское, но благородное, в меру открытое, но не вульгарное. Меня заметят и, вероятнее всего, будут обсуждать все, кому боги пожаловали глаза и язык, но вряд ли всем этим сплетницам будет к чему прицепиться. И Эван будет мной доволен.
— Прямо как репетиция перед свадьбой, — с романтическим волнением говорит моя горничная, укладывая волосы в высокую прическу. — Великий герцог будет так счастлив…
Я сдерживаюсь, чтобы не засмеяться, хоть вряд ли в моем смехе будет так уж много веселья. Скорее уж ода чистой иронии, потому что тот, кому положено радоваться, просто возьмет то, что сам же и создал.
По такому случаю принаряжается даже Грим, хоть после нападения на «Тихий сад» он сам не свой. Никак не может простить себе, что не смог меня защитит, хотя в той ситуации просто чудо, что его самого не убили. Пару раз пытался завести разговор с явным намерением сказать, что не оправдал мое доверие, пока я, наконец, не пресекаю его попытки одним единственным:
— Хватит.
Может поэтому, когда спускаюсь вниз, мой верный страж уже снова собран и настороже.
— Хорошо выглядишь, — кое-как выдавливает скупой комплимент, хоть сегодня я выгляжу лучше, чем «хорошо». Но для Грима даже простая похвала — уже достижение.
На улице нас уже ждет сопровождение: десяток личных гвардейцев Эвана. Еще столько же приехали засветло, чтобы оберегать замок.
Эта поездка — не самая приятная в моей жизни. Возможно, мне только кажется, но все взгляды, на которые я случайно натыкаюсь, скорее злые и настороженные, чем почтительные. И мне даже не за что их осуждать, потому что для них я будущая жена человека, который сеет вокруг террор и страх, и единственный способ добиться их уважения — всадить ему нож в сердце прямо сегодня, в храме, перед всеми приглашенными.