Заяц, жаренный по-берлински
Шрифт:
– Твоя!
Ломов поднял голову, увидел Валентину, заулыбался и торопливо вскочил. Валентина подошла к поварам.
– Здравствуйте, - она тоже улыбнулась.
– Здравствуйте, - почти хором ответили повара.
Валентина посмотрела на Ломова и притворно нахмурила брови.
– Петр Егорыч, почему не пришли вчера на перевязку?
Ломов виновато вздохнул.
– Приходил я… Но как увидел у палатки капитана Орехова… Сразу дал задний ход.
Не хочу лишний раз с ним встречаться. Больно уж он у вас сердитый.
При упоминании
– У Вас – ранение. Перевязывать нужно. А Вы… Из-за этого Орехова…, - не договорив, она раздраженно махнула рукой.
– Может, Вам еще чего приготовить? Вкусненького? – ласково протянул Ломов.
– Не нужно. Вы сами приходите. И на перевязку, и просто…, - Валентина заглянула в глаза Ломова с надеждой.
– Сегодня придете?
Глаза Ломова загорелись радостным блеском.
– Обязательно!
***
Из-за двери штабного блиндажа доносился орудийный гром.
Облокотившись о стол, Трошкин прижимал к уху трубку полевого телефона. Лицо подполковника было перекошено от досады и злости.
– Что? Отступать? Аж за Павловку?! – Трошкин тяжело вздохнул. – Есть.
Он гневно швырнул трубку на аппарат.
***
Ломов и Синдяшкин возились у костра.
Недалеко от передвижной кухни с огромным баком для пищи стояла привязанная к дереву лошадь. В воздухе – совсем близко – гремела артиллерийская канонада.
К поварам подбежал запыхавшийся лейтенант Могилевец, на котором не было лица. Повара повернулись к нему.
– Немцы прорвали фронт! Сразу в двух местах… Чтобы полк не попал в окружение, приказано отступать, - Могилевец махнул рукой.
– Быстро собирайте манатки!
Лейтенант убежал.
Ломов бросился к передвижной кухне, Синдяшкин – к лошади. Ломов торопливо укладывал на бак какие-то мешки. Синдяшкин отвязывал лошадь от дерева, путаясь в узлах веревки.
– Шевелись, Иваныч! – бросил Ломов Синдяшкину.
Синдяшкин выхватил из кармана нож и обрезал веревку.
***
По проселочной лесной дороге тянулся тыловой обоз. Его замыкала передвижная кухня, на облучке которой сидели Ломов и Синдяшкин с автоматами за спинами.
Ломов держал в руках вожжи, погоняя лошадь, тянувшую передвижную кухню.
В воздухе со всех сторон гремели орудийные выстрелы и взрывы бомб…
…На очередном ухабе у передвижной кухни отвалилось колесо. Оно покатилось в сторону. Кухня резко накренилась вбок, а Ломов и Синдяшкин кувырком полетели на землю. Ломов упал прямо на Синдяшкина, грузно навалившись на него своим огромным телом. Синдяшкин жалобно и протяжно застонал.
– Егорыч, слезай! Раздавишь же!
– Да что твоим костям будет! – бросил, поднимаясь, Ломов.
Синдяшкин тоже встал, кряхтя и почесывая бока. Ломов побежал к колесу, закатившемуся в кусты. Синдяшкин заковылял к кухне…
…Тыловой обоз полка исчез за деревьями…
…Ломов и Синдяшкин, присевшие на корточки, закончили прилаживать колесо и встали.
Оба посмотрели туда, где дорога терялась
Ломов махнул рукой.
– Поехали! Быстро!
Повара заскочили на облучок кухни.
– Отстали мы…, - тоскливо протянул Синдяшкин.
– Ничего, догоним!
– Ломов натянул вожжи.
– Н-но!
Лошадь тронулась с места…
Передвижная кухня двигалась уже по другой лесной дороге. Орудийный выстрелы и разрывы бомб гремели где-то далеко впереди. Синдяшкин повернулся к Ломову и кивнул головой вперед.
– Далеко уже наши. Ох, попадем мы с тобой в окружение…
– Да не каркай ты!
…Вскоре лес начал редеть. Услышав сбоку приглушенный рев мотоциклов, Ломов и Синдяшкин посмотрели в ту сторону, откуда он раздался. Тревожно переглянулись.
Ломов остановил лошадь. Повара соскочили на землю. Ломов махнул рукой.
– Пошли, поглядим!
Пригнувшись и сжимая в руках автоматы, повара пробирались среди деревьев. Рев мотоциклов становился все громче и громче. Повара приближались к опушке леса…
…Уже недалеко от нее повара сквозь деревья увидели, как по грунтовой дороге, ведущей вдоль опушки, с ревом мчались мотоциклы, на которых сидели немецкие солдаты. Мотоциклы ехали в том же направлении, что и повара. Ломов и Синдяшкин, не сговариваясь, упали на землю. Ломов повернул к Синдяшкину голову.
– Накаркал!
– Да я-то тут причем?
Ломов почесал затылок.
– Будем пробиваться к своим, - он оглянулся назад.
– Двигаться к линии фронта по той же дороге.
– Может, кухню нам бросить? – предложил Синдяшкин.
– Пёхом сподручнее. А с ней – засекут нас фрицы, как пить дать.
Ломов сердито посмотрел на Синдяшкина.
– Я те брошу! Имущество надо сберечь.
***
Передвижная кухня двигалась по той же проселочной лесной дороге.
Ломов и Синдяшкин услышали впереди шум мотоциклов.
– Прятаться надо! – испуганно прошептал Синдяшкин.
Ломов направил лошадь в лес. Передвижная кухня съехала с дороги. Но углубиться в лес повара не успели.
На дороге появились два мотоцикла с четырьмя немцами. У троих фрицев были автоматы, а у солдата на втором мотоцикле – пулемет. В люльке переднего мотоцикла сидел уже немолодой фельдфебель. Фельдфебель и Ломов с Синдяшкиным заметили друг друга одновременно. Фельдфебель крикнул что-то солдату за рулем, толкнул его в бок и, вскинув автомат, навел его на поваров. Ломов и Синдяшкин спрыгнули на землю, наводя автоматы на фрицев. Фельдфебель дал по поварам очередь с мотоцикла, который начал тормозить, но еще не успел остановиться. Ломов и Синдяшкин ответили дружным залпом. Пуля попала в голову солдата за рулем переднего мотоцикла, и убитый немец уронил ее на руль: мотоцикл съехал с дороги, врезался в дерево и перевернулся. Придавленный мотоциклом фельдфебель, автомат которого улетел далеко в сторону, истошно закричал от боли. Немцы на втором мотоцикле тоже начали стрелять по Ломову и Синдяшкину.