Зелёный щит нашей планеты
Шрифт:
Гули — падальщики, пожиратели трупов, но они не стесняются и создавать трупы, прежде чем их съесть. Некоторые демономанты предпочитают вызывать гулей из-за интеллекта, которым они обладают — он гораздо больше, чем у геллионов или харкских гончих, которые просто звери и ничего более. Гули коварны, если не сказать умны. Они превосходно передвигаются бесшумно, быстро наносят удары и обладают когтями, способными кромсать металл. Именно их интеллект всегда заставлял меня избегать призыва гулей. Если я потеряю контроль над харкской гончей, по миру будет бегать еще один зверь. Очень опасный зверь, но все же зверь. Если
Я заметила движение по всему городу, они пробирались сквозь обломки и приближались к территории академии. Без сомнения, их привлек мой крик. Ответственность за смерть моих друзей стала бы еще одной строчкой в моем растущем списке. Мысль о том, что я буду вынуждена смотреть, как их разрывают на части и съедают, в то время как дугошторм поглощает меня, наполнила меня беспомощностью.
И все потому, что ты слишком слаба, чтобы это остановить. Голос Сссеракиса в моей голове звучал напряженно и болезненно. Возьми шторм под свой контроль!
Я не могла этого допустить. Я не могла видеть, как еще один из моих друзей погибает в разрушенном городе. Я не могла оставить еще одно тело на съедение чудовищам, которые подкрадывались в темноте. Я видела, что Изен наблюдает за мной из тени, стоя рядом со своим братом. Его лицо, когда-то такое красивое и полное жизни, превратилось в сплошные обрывки кожи и обломки костей. Несмотря на то, что у него остался только один глаз, он каким-то образом умудрялся обвинять меня своим пристальным взглядом. Я знала, что призрак — дело рук Сссеракиса, но ничего не могла поделать с чувством вины, которое грозило меня поглотить. Изен был прав. Я позволила ему умереть и оставила позади. Я отдала нашего ребенка, последнюю частичку его души, которая была у нас с Хардтом. И теперь я собиралась просто стоять в стороне, пока его брата будут убивать. И теперь я не собиралась ничего делать, даже окруженная Такой Огромной Силой.
Я сделала единственное, что пришло мне в голову. Я воспользовалась силой своего Источника дугомантии. Каким-то образом боль усилилась. Я не могу это описать. Я никогда не испытывала ничего подобного, ни до, ни после. Это было так, как будто меня разрывали на части, кусочек за кусочком, сама моя сущность уничтожалась и горела. Вместо того, чтобы направить молнию на внутренний Источник дугомантии, я взяла силу из этого Источника и позволила ей смешаться со штормом внутри меня. И обнаружила, что могу двигаться. Я сделала шаг вперед, собираясь с духом, и указала рукой в сторону города, где все еще стояли Хардт и Коби. Где за их спинами подкрадывались гули. Коби замерла, но Хардт перехватил инициативу, схватив ее и отпрыгнув вместе с ней в сторону.
Я перенаправила силу дугошторма.
Из меня вырвалась молния, пронеслась по двору, болты отделялись и лизали землю. Моя кожа на руке чернела все больше и больше, волдыри вздувались и лопались, но я не останавливалась. Я перенаправила магию, втягивая ее в себя через одну руку и выпуская из другой. Воспоминания об наставнице Эльстет нахлынули на меня, не только мои собственные, но и ее. Я видела вспышками
А потом все исчезло. Дугошторм все еще бушевал, еще яростнее, чем когда-либо, но уже не над территорией академии, а за ее пределами. Я рухнула без чувств, испытывая муки, о которых не хочу вспоминать. Я это сделала. Я спасла своих друзей, но заплатила кошмарную цену. Молния проделала надо мной свою ужасную работу. Мои руки обуглились, кожа почернела и кровоточила. Я была разрушена, без надежды на спасение. Я не могла пошевелить руками, не чувствовала ничего, кроме боли. Я и раньше видела такие серьезные ожоги, но никогда ни у кого из выживших. Я с тошнотворной уверенностью понимала, что даже биомант не сможет меня спасти.
Глава 28
Мне было так больно, что я даже не могла потерять сознание. Агония служила мне якорем, привязывавшим меня к миру. Я чертовски это ненавидела. Я умирала, и в такой боли, что чем скорее я подохну, тем лучше. Но Хардт не собирался позволить мне так легко умереть. Огромный терреланец спасал мне жизнь больше раз, чем я могу сосчитать, и часто тогда, когда я сама уже отчаялась. Он бросился ко мне, не обращая внимания на шторм, который совсем недавно бушевал в этом районе. Его лицо сказало мне все, что я уже знала — ожоги на моих руках были слишком сильными. Тем не менее он слабо улыбался.
— Все не так уж и плохо.
Ты умираешь. От моего внимания не ускользнуло, что Сссеракис не упомянул себя.
Я попыталась рассмеяться, но, кажется, вместо этого просто захныкала. «Обычно ты лжешь гораздо лучше». Мой голос превратился в жалкое карканье. Я дрожала от шока и всего остального. Это было единственное движение, на которое я была способна.
— Должно же быть что-то, что мы можем сделать. — В глазах Хардта стояли слезы. Слезы того, кто отказывается смириться с неизбежным.
— Похоже, я наконец-то смогу пожертвовать своей жизнью ради вашей. — Я снова попыталась рассмеяться и потерпела неудачу. — Я уже некоторое время пытаюсь.
— Врач, биомант. Что-то. Коби, может ли Ранд ее спасти?
Я увидела, что Коби смотрит на меня с выражением отвращения на лице:
— Зачем маме это делать?
Хардт встал, приближаясь к более маленькой женщине:
— Твоя мама может ее спасти?
Коби даже не моргнула, но пожала плечами и отвернулась:
— Вы ее взяли?
— Да. Корону из огня, — дрожащим голосом сказала Имико. — Она даже не горячая. И как я держу огонь? — Она посмотрела на меня. — Что у тебя с глазами?
Хардт снова присел на корточки и помог мне сесть, положив сильную руку мне на спину. Я не сказала ему, что и там чувствовала ожоги, они тянулись между лопатками, кожа почернела и потрескалась. Имико и Тамура были рядом, на их лицах было написано беспокойство. Имико держала в руках Корону Вейнфолда, языки пламени плясали в форме обруча с тремя вершинами спереди.