Земля обетованная
Шрифт:
— Я вас спрашиваю, что это значит! — орал он, тыча паспорт в испуганное, точно обтянутое замшей, лицо конторщика.
— Такой паспорт выдали в полицейском управлении, пан директор.
— Вы что, не в своем уме? Или нарочно издеваетесь надо мной? У вас нет никакого такта! Разве вы не видели, что здесь написано?
— Видел. Но что я мог поделать, если они написали: «Шмуль Шаевич Мендельсон с женой Рухлей, она же Регина…»
— Вы — скотина, слышите? Немедленно отправляйтесь в Пиотрков и привезите мне паспорт,
Старые работники сочувственно ему поддакивали, а молодые смотрели на него тупо, безо всякого выражения.
Он бы еще долго сетовал на несправедливость и нанесенное ему оскорбление, но раздался резкий звук электрического звонка и заглушаемый чьими-то криками голос Шаи:
— Рассыльные!
— Пусть только попробуют тронуть, я им башку раскрою! А заодно и тебе, старый мошенник! И никуда отсюда не уйду, пока не заплатите все сполна! — громко кричал низенький, коренастый человек, размахивая металлической линейкой, которую схватил со стола.
Он встал перед дверью, не давая ее закрыть и не подпуская рассыльных, которые в нерешительности переминались поодаль.
— Вызвать полицию! — бесстрастным тоном распорядился Шая и попятился, заметив, что в открытую дверь заглядывают любопытные.
— Пан Пиотровский, не кричите! Нас этим не испугаете! — вбегая в кабинет, быстро заговорил Станислав Мендельсон, — Вы получили, сколько следовало. За халтуру мы больше не платим! А будете кричать, мы найдем на вас управу.
— Отдайте причитающиеся мне пятнадцать рублей!
— Если тебя это не устраивает, забирай свои трубы и убирайся, покуда цел!
— Не тыкай, жид пархатый! Я — честный ремесленник, не то что ты: людей не граблю. Уговорились за сорок рублей, а заплатили двадцать пять. А теперь говорите: коли не согласен, забирай свою работу! Мошенники, кровопийцы!
— Выставить его за дверь и отправить в участок! — приказал Станислав.
Рассыльные всем скопом навалились на строптивца и скрутили ему руки.
Он вырывался и метался, как зверь в капкане, но вынужден был покориться превосходящей силе и через приемную шел не сопротивляясь, только громко и смачно ругался.
В кабинете воцарилась тишина.
Шая смотрел в окно на залитый солнцем сад, на тюльпаны, красными кровяными тельцами рдеющие в зеленой траве.
Станислав,
— Все сказанное можешь отнести на свой счет, — сказал старик, садясь за стол, занимавший середину комнаты.
— Ну что ж, это будет ему стоить пятнадцать рублей и около двух месяцев тюрьмы в придачу.
Станислав насмешливо улыбнулся и нацепил пенсне, так как швейцар доложил о Горне: до него наконец дошла очередь.
Горн молча поклонился и спокойно выдержал испытующий взгляд Шаи.
— С сегодняшнего дня вы будете работать у нас. Мюллер дал вам хорошую рекомендацию, и мы предоставляем вам место. Вы знаете английский?
— У Бухольца я вел переписку на английском языке.
— То же самое первое время будете делать и у нас, потом мы используем вас на другой работе. С месячным испытательным сроком, согласны?
— Хорошо, — поспешил согласиться Горн, неприятно задетый тем, что целый месяц предстоит трудиться бесплатно.
— Останьтесь, поговорим немного. Я веду дела с фирмой вашего отца.
Но разговор был прерван появлением Высоцкого, который несколько месяцев работал фабричным врачом у Мендельсонов. Он, как всегда, стремительно вошел в комнату, намереваясь сразу приступить к делу.
— Присядьте, пожалуйста, — обратился к нему Шая.
Но Станислав опередил доктора и сел сам, а больше стульев в комнате не оказалось.
— Я вызвал вас по весьма важному делу, — сказал Станислав и, сунув руки в карманы брюк, извлек оттуда пачку смятых рецептов и длинный счет. — Мне прислали счета за последний квартал. А поскольку я имею обыкновение все проверять сам, просмотрев их, я пришел к заключению, которое и заставило меня пригласить вас.
— С удовольствием выслушаю вас.
— Счет очень внушительный. Тысяча рублей за квартал! Это, по-моему, слишком много.
— Как прикажете это понимать? — с вызовом спросил Высоцкий, покручивая усы.
— Успокойтесь, пожалуйста! Мои слова означают лишь то, что счет слишком велик и потрачено слишком много денег…
— Ничего не могу поделать. Рабочие болеют, часто бывают несчастные случаи. Вот и приходится их лечить.
— Это понятно. Но вопрос в том, как лечить?
— Ну это уж мое дело.
— Разумеется, ваше, поэтому мы вас и держим. Но речь идет о том, как лечить, какого метода придерживаться, — слегка повысив голос, говорил Станислав, не глядя на Высоцкого и накручивая на палец шнурок от пенсне. — Вопрос в том, какими средствами вы их лечите.
— Такими, какими располагает медицина.
— Возьмем любой рецепт, к примеру, вот этот. По нему уплачено один рубль двадцать копеек. Это слишком много, несомненно, слишком много! Платить столько за рабочего, который получает пять рублей в неделю, мы не можем.