Земное притяжение
Шрифт:
Он вернулся и перешел где следует, хотя на улице, кроме удалявшейся похоронной процессии, никакого движения заметно не было.
Он очутился на Торговой. Квартала за три отсюда его, быть может, уже ждут. Но у Лешки еще оставалось с полчаса до назначенного ему времени.
В сущности, эта улица давно переименована. На табличках значится: "Улица имени 8 марта". Но новое название не привилось к ней, и ее называли, как раньше, с незапамятных времен, "Торговой". Невдалеке, на взгорье, за старыми лабазами, превращенными давно в "Химчистку", в "Приемный пункт прачечной № I", расстилался
Лешка всего несколько шагов сделал по этой до оскомины знакомой улице, как вдруг что-то происходящее здесь поразило его. В кузове загородившей мостовую машины удивительные люди суетились возле удивительных аппаратов. Лешка припустился бегом. Но он опоздал. Только что здесь происходила киносъемка, а теперь все было кончено, и артисты стояли группками на тротуаре, тихо переговариваясь. Немного в стороне ото всех высокий человек с подкрашенными синими глазами задумчиво курил, опустив руку в карман черной суконной куртки сталевара. Лешка ошеломленно уставился на него.
Появившийся в это время человек в берете, с перекинутым через плечо на ремне аппаратом властно скомандовал:
– Массовка, в автобус!
И, повернувшись к Лешке своей крутой ладной спиной, сам направился к голубому автобусу быстрыми короткими шагами.
За ним потянулись артисты. И вот вслед за машиной с операторами снялся с места автобус, и через минуту все исчезло, как не было. Но в душе у Лешки пело и трепетало чем-то неизведанным, волнующим. "Массовка, в автобус!"
Неожиданно он лицом к лицу столкнулся с Игнатом Трофимовичем. Откуда только он взялся? Прямо как в кино.
– Салют!
– сказал Лешка.
– Далеко собрался? Ты все ходишь.
– Хожу. А что мне делается?
– Погоди. Я же тебя у нас на заводе видел. Ты что, устраиваешься? А то я ведь "поговорить, где надо, могу. К нам не каждого возьмут.
– С какой такой стати станете вы обо мне беспокоиться?
– Ну как же. Я твоего отца знал.
– Не стоит трудиться. Я уже устроился.
– Это молодцом. Куда же, в какой цех?
– Я в космос отправляюсь.
Игнат Трофимович насупился.
– Не смешно.
В самом деле, смешного мало. Лешка топтался, не уходил.
Игнат Трофимович нетерпеливо посматривал поверх крыш на раскинувшийся на взгорье завод. Пришел посмотреть, как его домна после аварии выдаст чугун.
Давным-давно, когда задули взорванную немцами домнуЛёшка тогда еще был маленьким,-мать по вечерам приводила его сюда: с Торговой всего лучше видно, как идет расплавленный чугун.
Игнат Трофимович, не глядя на него, сказал ворчливо:
– Знаешь, что я тебе скажу? В мои времена молодежь была моложе теперешней. Когда мы его строили.
– Он кивнул
Представить себе трудно, что завод стоит здесь не вечно. И вообще, когда это было, то, о чем говорит Игнат Трофимович? Невероятно давно. В доисторические времена.
– Работали мы, ни с чем не считались. Хоть, с питанием было тяжело, никто не обижался, как сейчас иногда обижаемся, когда все есть. Чувства у нас были, можно сказать, высокие.
Игнат Трофимович свой жизненный путь считает единственным святым путем. А разве Лешка что-нибудь имеет против, разве он возражает?
– Ты скажи, какой к тебе еще подход надо -иметь, чтоб ты начал наконец честную жизнь?
– Это можно, это нам ничего не составляет.
– И вдруг смутился от того, что глупо кривляется перед человеком, которого уважает.
– Я пошел, - сказал Лешка.
– Как хочешь, - с сожалением сказал Игнат Трофимович.
– А то поглядел бы, как чугун пойдет. Теперь недолго осталось.
– Времени нету.
Он спускался вниз по Торговой, и ему было жаль, что не простился С.Игнатом Трофимовичем. Увидятся ли теперь?
На каждом углу сидели бабки с мешками подсолнуха. Поворот на мост к заводу. "Все сейчас тут по-другому, чем было ночью.
Вот взорванное немцами здание. Он увидел Баныкина- раньше, чем тот окликнул его. Баныкин прохаживался по тротуару в соломенной шляпе, надетой слегка набекрень,
Жужелка вернулась под вечер домой, так и не дождавшись Лешки. Было ясно, что и здесь, во дворе, он не появлялся. Может быть, бежал куда-то, спасаясь от милиции. Иногда ей каэалось, что все это бред какой-то. Но зачем же тогда пиджак и сверток? Каких только глупостей он не наговорил, а сам уже точно знал, что не вернется.
Жужелка держала перед собой раскрытый учебник, но сосредоточиться не могла. Она смотрела на фаянсового кота, стоявшего на комоде, и ей хотелось реветь. Ведь в брюхе у этого чучела немало рублей, а Лешка где-то ходит голодный. Она вышла и села с учебником на крыльцо напротив ворот, чтобы увидеть его, если он все-таки появится.
Полинка несла ведро с водой, придерживая от ветра подол платья. Она опустила ведро на землю около Жужелки.
– Что ж ты не зашла вчера? Я ждала.
– Да так, - безучастно сказала Жужелка.
– Не смогла.
Полинка подняла ведро и пошла, громко напевая.
В эту минуту в воротах показалась девушка, та самая, что была вчера в парке со Славкой. Жужелка вскочила, и девушка, заметив ее, приподняла приветственно руку.
– Здравствуй.
– Здравствуй,- тихо сказала Жужелка.
– Как удачно я тебя нашла. А я думаю: сюда мне или в следующий дом?
– Так ведь там тир.
– Угу. Смотрю: тир. Я и вернулась. Значит, сюда. И смотрю: ты.
– Да, я!
– Ты здесь живешь?
– Ну да.
– Виктор просил тебе сказать, что он тебя ждет.
Жужелка не шелохнулась. Как это он может думать, что она пойдет к нему?
Девушка взяла у нее из рук раскрытый учебник.
– А после экзаменов что ты будешь делать?
– Сдавать буду в институт. В медицинский, - механически ответила Жужелка.