Зеркало королевы Мирабель
Шрифт:
— Солдаты Мирабель пересекут границу еще до полудня. Их подгоняет вьюга.
— Откуда?.. — начал имперец, но отмахнулся. — Это верно?
— Взгляните на пламя, — Джинджер указала на очаг. — Оранжевые сполохи. И белесые искры.
Она прикрыла глаза и уверено кивнула.
— Вьюга. Она выметает их прочь от Каэлэда главными дорогами. Словно кто-то расчищает нам путь.
Шут загадочно улыбнулся и протянул руку.
— Доверишь мне свою гитару на две минуты, мастер Фламэ?
Нежно коснувшись струн, музыкант аккуратно передал гитару через стол. Шут взял пробный аккорд, весьма неловкий. Пальцы его привыкли к другому инструменту.
— Не слишком-то
Быстро приноровившись к незнакомым струнам, которых было вдесятеро меньше, и совершенно по-иному натянутым, шут заиграл тихую, легкую, печальную мелодию.
— Беззаветная преданность древним хранителям снов
Королям из глубин нашей памяти
И королевам весны
Отзвеневшей
Лишь долгие тяжкие сны
В эти долгие душные ночи
Напомнят о доме твоем.
И приснится под утро высокий чертог
Изукрашенный золотом и хрусталем
И ковры драгоценные
Дело ушедших веков
А наутро лишь голые стены
Холодные ночи
И времени плотный покров.
И приснятся под утро глаза наших сказочных фей
Наших дев-чаровниц, что попались памяти в плен
Как поют они нежно
Хотя много лет просто тлен
А наутро — лишь вой за околицей
Долгие ночи
И белый нетронутый снег.
Беззаветная преданность памяти крови моей
Королям из далеких времен
Королевам весны
Отзвеневшей
И долгие зимние сны
В эти долгие зимние ночи
Встревожили сердце мое…
Еще не отзвенела музыка, рука еще не покинула гриф, а Уилл уже вытащил из-за пазухи небольшой медальон и кинул его через стол. Фламэ поймал безделушку в раскрытые ладони. Небольшой, размером с мирабль кусочек серебра с гравированной в центре розой. Личный герб императрицы Ангелики Бриарты. Безделушка, которая и тысячу лет назад была не новой. Фламэ перевернул медальон. Там были переплетенные инициалы императрицы, перечеркнутые шипастой розой, необычайно тонко гравированной, ноль и заключенные в картуш цифры «475». Начало Второй Империи.
— Начинать с нуля. Как это знакомо, — хмыкнул Фламэ.
— В замке покажите это человеку, у которого будет медальон с маком, и получите помощь, — шут отложил гитару. — И будьте осторожнее. Вам теперь надо спешить. Если стражники Мирабель действительно мчатся сюда, мне нужно поднять своих людей по тревоге.
Фламэ поднялся и без особой надежды
— Эй, музыкант, — Уилл кинул ему короткий меч в черных тисненых ножнах. — На всякий случай. И пообещай мне, что когда с Мирабель будет покончено, ты приедешь и споешь на свадьбе леди Брианны.
— Мне еще нужно сочинить свадебную песню, — улыбнулся Фламэ.
— Мне еще нужно уговорить графиню, — в тон ему ответил шут. — Вам пора. Удачи.
К рассвету путники уже покинули границы графства Кэр, благоразумно свернув с главной дороги на узкую просеку, ведущую через Королевский лес. Где-то за высокими елями бушевало Белодраконное море, и воображение доносило его запах. За морем — не жалующая ведьм Курита, но за ней — океан (Джинджер смутно представляла, что это такое, потому что никогда не бывала даже на западном побережье Каллада), а за океаном еще один, совершенно диковинный континент, где по легенде столетиями правили змеи-оборотни, держа людей в рабстве. За лесом целый огромный, прекрасный, новый, жуткий и опасный мир. Джинджер воображала его, и запах моря становился все сильнее. Странное дело — с недавних пор в ее мечты вторглась дорога — вдаль, до самого горизонта. Куда же подевался справный муж: на одном плече жена, на другом коза? Юная ведьма покосилась на Фламэ. Нет, тут либо — либо.
— Какие-то дурные предзнаменования?
Джинджер вздрогнула. На нее испытующе смотрели три пары глаз. Впервые люди опирались на ее предсказания, и нельзя сказать, чтобы этот опыт понравился ведьме. Для очистки совести Джинджер посмотрела на затянутое тучами небо. По ним, впрочем, она могла предсказать только снегопад, и весьма обильный. Но его бы сейчас предсказала любая дура.
— Ничего серьезного, — соврала ведьма, опуская глаза и отводя их в сторону.
Фрида хмыкнула и поравнялась с ней, а потом сделала знак придержать лошадей. Мужчины уехали вперед. По дороге, несмотря на спешку, старались двигаться легкой рысью, не производя лишнего шума. Звуки слишком далеко разлетались в морозном воздухе. Помня об этом, имперка понизила голос.
— О чем задумалась, сестрица?
— Так, — нехотя ответила Джинджер.
Фрида хмыкнула еще раз, понимающе.
— А-а, я тоже «так» раздумывала. И погляди, где я сейчас, — имперка развела руками.
— Ты недовольна? Раскаиваешься? — Джинджер подняла брови.
— А вот этого я не говорила, — Фрида улыбнулась. — К тому же, как Видящая, ты лучше меня должна понимать: иногда не мы выбираем дороги, а дороги выбирают нас.
Джинджер посмотрела на холодное солнце, выскользнувшее на секунду из-за туч, и пожала плечами. Та еще попалась дорожка.
Фламэ одолевали дурные предчувствия. Слишком уж все было спокойно, а так не бывает. Слишком мягкий был в это утро мороз, ограничивающийся тем, что пощипал путников за щеки. Слишком безлюден лес. Впрочем, всех лесорубов, углежогов и браконьеров наверняка напугали вести о всадниках Мирабель. А зверье куда делось?
— Сделаем привал, — Фламэ указал на молодой ельник. Ветки деревьев, отяжелевшие от снега, опускались почти до земли, образуя шатер. — Только лошадей надо спрятать.