Зеркало королевы Мирабель
Шрифт:
— А женщины? — Бенжамин в кои-то веки снизошел до разговора со злейшим врагом.
— Присутствие в отряде ведьм никого не удивит, — решил Фламэ. — А леди Беатрису придется кутать в плащ. Авось примут за еще одну ведьму. Давайте собираться.
Все вещи были сложены до полуночи. Теплые плащи, старомодные береты к ним — зима становилась все лютее. Мелкие приметы говорили о том, что ночью за стенами Фрэйни будет холодно, как в преисподней.
Фрида наполняла пряным вином походные фляги и размачивала в спирту вяленое мясо, заготовленное в замковой кладовой на случай осады. ГэльСиньяк увязывал
Удары предвещали успех, к которому, однако, примешивалось что-то дрянное. Что? Смерть? Если смерть, то чья?
Беатриса вырвала руку и посмотрела куда-то поверх головы Джинджер.
— Вы споете?
Ведьма обернулась. Фламэ стоял, держа в одной руке свою гитару, а в другой — кусок плотной серой ткани.
— Спеть, миледи?
— Мне нравятся песни о любви, — сказала Беатриса. Голос ее был монотонен. Ровный и безжизненный. Совершенно мертвый голос.
— Я спел вам все, что хотел, — ответил Фламэ.
— Спойте, — распорядился проходящий мимо Бенжамин. — Раз уж ваши песенки успокаивают мою сестру.
Адмар оперся локтем на спинку кресла и мрачно оглядел лорда-наемника с ног до головы. Потом вдруг подмигнул Джинджер.
— Не знаю, слышали ли вы, юноша, такую поговорку: дорога ложка к обеду.
Опустившись на низкую скамеечку, он пробежал пальцами по струнам, отозвавшимся мелодичным, похожим на вздох звоном.
— Как пожелаете, леди Шеллоу. Как пожелаете…
Так много восходов
Так много закатов
И поутру в путь отправляться крылатой
Не нужно мне злата!
Свободы хочу!
Везет палачу
Везет палачу
На легенды и песни
Наслушался прежде
Наслушался впрок
И вечером в путь отправляется волк
Господь, я усвоил урок
Свободы хочу!
А после пойду мимо райского града
А после пойду мимо адских ворот
Сквозь сотни восходов и сотни закатов
Сквозь крики крылатой
Сквозь вой
"Везет палачу!"
Кричу
Кричу
Свободы
Так много восходов
Так много закатов
Не встретиться вновь
Ни ей, ни ему
Господь, мне не нужно
Ни счастья, ни злата
Мне лишь бы покинуть тюрьму
Господь, погляди, я лечу!
Везет палачу
Везет палачу
На легенды и песни
Наслушался прежде
Наслушался впрок
Не встретятся сокол и волк
Господь, твой отступник усвоил урок
И я на свободу лечу
Воздух звенел от мороза, и мелкое крошево льда похрустывало под копытами лошадей. Небо было нестерпимо синим, как куритские эмали.
— Хорошо бы засветло добраться до жилья, — пробормотал ГэльСиньяк, косясь на яркое, но холодное утреннее солнце.
— Иммари вас устроит? — поинтересовался Фламэ. — Уважаемый Генрих Ластер в прошлый раз устроил нам теплый прием.
— Вполне сойдет, господин Ягаре, — усмехнулся имперец. — Лучше ночевать в разбойничьем логове, чем на улице при таком морозе.
— Теперь надолго, — пообещала Джинджер.
Фламэ натянул перчатки и вскочил в седло, с удовольствием отмечая, что к нему вернулась прежняя ловкость.
— Вы носите их? — Джинджер указала на его руки.
Конечно. Это ведь она зачаровала кожу…. Фламэ кивнул.
— Забирайтесь в седло, Элиза.
Он протянул руку. Оказавшись в его объятьях, ведьма плотнее закуталась в плащ и отвернулась. Отрядом владело лихорадочное возбуждение. Оно было знакомо Фламэ. Последний бой. Впереди победа или поражение. Завтра все разрешится. Обманное чувство.
— Нам удастся сладить с Мирабель, госпожа Элиза?
Ведьма обернулась. Взгляд ореховых глаз был спокоен. Тонкая рука скользнула под меховой плащ, за ворот черного дублета и коснулась обнаженной шеи. Фламэ вздрогнул.
— Возможно.
— Возможно?
— Будь будущее предопределено, все наши поступки стали бы полной бессмыслицей, — улыбнулась Джинджер. — Теперь у вас хорошая судьба.
Пятью минутами позже они покинули Фрэйни. Белый замок вновь опустел. Ворота захлопнулись сами собой.
— Магия Артемизии все еще хранит его! — в голосе Фриды прозвучало восхищение.
Фламэ обернулся через плечо. Возможно. Возможно. У него больше не было времени думать о прошлом.
Лошади были нагружены сверх меры, так что двигаться пришлось медленно. Уже стемнело, когда среди снегов показались руины Иммари. За истекшие дни что-то неуловимо изменилось. Приглядевшись, Фламэ понял: стража на стенах. Мужчины, вооруженные арбалетами, а то и чем похуже, усмахтской кровью например. Свет был приглушен. Похоже, разбойники ожидали нападения.