Жара в Архангельске-2

Стилл Оливия

Олива порывисто встала с бревна, подошла к воде. Парни вздохнули, подумав, что она сейчас будет плакать. Однако Олива тут же вернулась к ним с совершенно спокойным лицом.

— Откуда он узнал, что я приезжаю в Архангельск? Кто ему сказал?

— Я ничего не говорил ему об этом, — сказал Райдер.

— И я тоже не говорил, — присоединился Флудман.

— И я, — добавил Хром Вайт.

— А я вообще в Северодвинске был и не общался с ним, — сказал Гладиатор.

— А я так вообще с ним не знакома, — добавила Никки, — Оля, ты приехала прежде всего к нам, а не к нему. Зачем

из-за этого так переживать?

— Да я и не переживаю, — подавив подступившие к горлу рыдания, улыбнулась Олива, — Скатертью дорога, пусть катится!

Между тем, солнце уже коснулось горизонта золотистым своим краем; в воздухе сильнее запахло сыростью и речным илом. Оливе стало холодно, и Гладиатор дал ей свою футболку.

— Ну что, пойдёмте домой?

— А может в «М33» зарулим? — предложил Райдер, — Там уже началась дискотека.

— Как раз на танцполе будет жарко, — вдохновился Флудман.

— Да, пойдёмте на дискотеку, — мигом согласилась Олива, — Будем всю ночь танцевать и веселиться!

«И мы будем веселиться каждый день, пока я здесь нахожусь, — подумала она про себя, — Я должна радоваться, что я вновь приехала в свой любимый город. И никто, даже Салтыков не сможет мне отравить этой радости…»

— Эй, Никки! Седлай своего «коня»! — крикнула Олива.

Гладиатор посадил Никки к себе на спину и побежал с нею по песчаному пляжу. Олива, смеясь, взгромоздилась верхом на Хром Вайта.

— А ну, догоняй! Кто быстрее! — крикнула она, обгоняя на Хром Вайте Гладиатора. Хром, отягощенный своей «ношей», пробежав метров десять, вдруг неловко споткнулся и рухнул на песок вместе с Оливой. Следом за ними грохнулся и Гладиатор с Никки на спине.

— Ну что? Приехали! — захохотала Олива и, сняв с ног туфли, вытряхнула из них песок.

Гл. 25. Аццкие котлеты

Бум! Бах! Трах!! Тибидох!!!

— Боже мой, что это? — испуганно спросила Никки.

— Да ничего особенного, — спокойно отвечала Олива, — Просто Глад на кухне жарит котлеты.

— Слава сегодня с утра первым делом побежал покупать котлеты, — пояснил Флудман, — Теперь вот решил их пожарить…

— Бах! Трах! Тарарах!!! — отчаянно грохотало в кухне.

— Господи, да он же мне там всю кухню разъебашит! — Никки вскочила с софы, однако Хром Вайт удержал её за руку.

— Не разъебашит, — спокойно произнёс он, — Слава — отличный повар.

— Гы, дооо, Слава повар! — заржал Райдер, переглядываясь с Флудманом. Уж кто-кто, а они-то помнили прошлогодний поход на Медозеро, когда Гладиатор накупил в магазине такое немеренное количество жрачки, будто они собирались не на Медозеро на два дня, а на полгода на Северный полюс.

— Слава у нас маленькими котлетами не наедается, — изрёк Флудман, — Вот он и жарит на огромной сковородище огромную-преогромную котлетину.

— А почему такой грохот? — спросила Никки.

— А он её переворачивает снеговой лопатой. Потому и грохот.

Олива засмеялась, представив себе, как Гладиатор переворачивает снеговой лопатой котлетину величиною с таз, жаря её на всех четырёх конфорках, и ей самой захотелось взглянуть на этот процесс. Она

с некоторым опасением вошла в кухню, ожидая увидеть вокруг себя погром в виде опрокинутых посудных шкафов, а также кастрюль, дуршлагов и черпаков, и торжественно возвышающегося подобно башне среди всего этого погрома красного от натуги Гладиатора, яростно орудующего снеговой лопатой возле огромной чадящей сковородищи. Однако, странным образом, её гиперболизированное воображение и тут обмануло её: посудные шкафы и черпаки с дуршлагами висели на своём месте; вместо огромной-преогромной сковородищи с огромной-преогромной котлетиной на плите стояла вполне себе обычная сковородка, и на ней жарились вполне обычные, стандартного размера маленькие котлетки. Правда, масло на сковородке оглушительно шипело и трещало, распространяя вокруг себя чад, а Гладиатор, красный от натуги, яростно орудовал обычной маленькой лопаткой не хуже снеговой, сметая всё на своём пути.

— Глад, ты чего это тут так развоевался-то? — разочарованно спросила Олива.

Гладиатор, не оборачиваясь, продолжал яростно шуровать шипящие в сковородке котлеты. Они у него пригорели; и он, потеряв терпение, рассёк лопаткой одну котлету напополам.

— На-кус-ки!!! — гневно прорычал он, оглушительно рассекая котлету, — Накуски!!! Однозначно!!!!!

— Лучше бы ты кое-кого другого накуски порвал, — заметила Олива.

— Кого? — спросил Гладиатор, вытирая руки полотенцем.

— Сам знаешь, кого!

Гладиатор ничего не ответил и молча свалил котлеты в миску. Между тем, в кухню пришли завтракать остальные ребята. За окном погода была не очень; кроме того, все поздно проснулись после вчерашней дискотеки, поэтому сегодня было решено никуда не ходить, а остаться дома и смотреть фильмы.

— Глад, ты чего котлеты не ешь? — спросила Олива, — Чего, говорю, не ешь котлеты-то? Жарил-жарил…

— ЭтО не мясО, — отрывисто произнёс Гладиатор, «окая» по-архангельски.

— Дооо! Не мясоооо! — поддел его Райдер.

— А по-моему, очень даже вкусные котлеты, — подала голос Никки, деля её вилкой на одной тарелке с Флудманом, — Они, кажется, с сырным наполнителем внутри и с курой.

— Не с курой, а с ветчиной, — поправил её Флудман, — Ты кушай, кушай! Это тебе осталось.

Пока Гладиатор жарил эти злосчастные котлеты, он аж упрел, стоя у плиты и переворачивая их на сковородке, поэтому достал из холодильника пакет молока и, надорвав пакет зубами, принялся жадно глотать молоко прямо из пакета. Олива, доев свою котлету, пододвинула к себе миску с черешней и стала есть её напополам с Хром Вайтом.

— А что если нам кальянчик замутить? — кинул идею Флудман, — Никки, ты, кажется, говорила, что у тебя есть кальян…

— Его Надя забрала, надо идти к ней за кальяном, — сказала Никки, — У меня есть персиковый табак, табак со вкусом капуччино…

— Пойдёмте тогда все вместе за кальяном, — сказал Райдер, и все просочились в прихожую.

— Олив, ты идёшь?

— Мне лень, — отвечала та, идя в спальню, — Сходите сами, без меня.

— Я тоже останусь тут, — сказал Хром Вайт и, закрыв за друзьями дверь, немедленно направился в спальню, где была Олива.