Жара в Архангельске-2
Шрифт:
— Я в ней уверен как в самом себе.
— Никто ни в ком не может быть уверен, — задумчиво сказал Гладиатор, глядя из-под ладони на сверкающую на солнце реку.
Олива вышла из воды и, опустив подол, пошла босиком по мокрому песку. До бревна, на котором расположилась компания её друзей, оставалось ещё метров тридцать, и она вдруг остановилась, близоруко щурясь. Хром Вайт вскочил на бревно и помахал ей рукой.
— Салтыков дурак, — сквозь зубы процедил Гладиатор.
— Гы, неее, Андрюха не дурак, — подал голос
— Да уж какой там кайф, — сказал Райдер, — Говорят, вся заваруха-то у них произошла оттого, что он на Аню, Оливину подругу, переключился. Уж не знаю, было у них там что-нибудь или не было, Андрей об этом не распространялся…
— Да стопудово было, — отрезал Гладиатор, — Нет дыма без огня.
— А кто такая Аня? — спросил Флудман.
— Да тоже из Москвы девчонка. Ты должен её помнить, она на Новый год приезжала, и прошлым летом тоже. Блондинка такая в стиле Скарлетт Йоханссон…
— А это случайно не та, которая за Димкой Негодяевым всё волочилась? — вспомнил Флудман, — Это не про неё была история, как она ворвалась к нему в дом, а бедный Димас забаррикадировался от неё у себя в комнате, а она пошла на таран?
— Та самая, — ответил Райдер, — Уж не знаю, чем она Негодяеву так не угодила, он вообще привереда редкостный, но на такую девушку трудно было не соблазниться. Неудивительно, почему Андрюха не устоял…
— Ну, Анго-то да… — задумчиво произнёс Гладиатор, — Царица…
— И что, Олива до сих пор с ней дружит? — спросил Флудман.
— Недалёкая баба эта Олива, — не отвечая на вопрос, усмехнулся Райдер, — Дальше своего носа ничего не видит…
— Ладно вам! — заступился Хром Вайт.
Олива, по инерции вертя в руках подол юбки, приблизилась к ребятам.
— Ну, как водичка? — спросил её Флудман.
— Ничего, тёплая, — отозвалась Олива, садясь на бревно и стряхивая с ног прилипший к ним песок, — На Медозере вода тоже прогрелась, я думаю.
— У тебя телефон звонил, — сказала Никки, подавая ей мобилу.
У Оливы захолонуло сердце. «Неужели он?..»
Но это был всего лишь Кузька.
— Это Кузька, — сказала Олива, перезванивая ему, — Алло! Кузь, ты? Ты щас где?
— Я сегодня пораньше закончил работу, — ответил Кузька, — Так что мы могли бы встретиться…
— А мы щас на реке, — сказала Олива, — Я, Никки, Хром Вайт…
— Давай встретимся через полчаса у Ленина, только без Хрома, — попросил Кузька, — У нас с ним органическая непереносимость.
Хром Вайт через телефон Оливы аж почувствовал на себе волны органической непереносимости Кузьки к нему, поэтому, едва дождавшись конца её телефонных переговоров, решительно поднялся с бревна.
— Лёха, — сказал он, обращаясь к Флудману, — Ты мне обещал сегодня DVD отдать.
— Ну зайдём ко мне, я тебе отдам, — предложил Флудман, — Андрюхич, ты пойдёшь с
— Да, пожалуй, — согласился Райдер, — А ты, Славон?
— Я потом, — сказал Гладиатор, — Мне ещё нужно до вечера заглянуть в «Пятиборец».
— Ладно, ребят, тогда до вечера, — сказала Олива, — Мы щас с Никки пойдём к Ленину, а вечером приходите.
Однако когда девушки пришли к памятнику Ленину, Кузьмы ещё не было. Чтобы скоротать время и чтобы он не думал, будто они его дожидаются, Олива предложила Никки пройтись туда-обратно по Чумбаровке.
— А ты говорила — Кузька пунктуальный, никогда не опаздывает, — поддела Никки.
— Вообще-то он пунктуальный, — сказала Олива, — Может, он в пробку попал…
Появление Кузьки у памятника как раз совпало с появлением девушек, сделавших круг по Чумбаровке. От ежедневной работы под открытым небом Кузька похудел и сильно загорел лицом; светлые волнистые волосы его, отросшие за зиму, выгорели на солнце и стали ещё светлее на фоне его тёмного от загара худого лица. Поцеловавшись с Оливой в щёчку, Кузька первым делом осведомился о её здоровье.
— Пока жива ещё твоя старушка, — усмехнулась Олива, — Кстати, Кузя, знакомься: это Никки…
— Вика, — поправила её та.
— Вася, — представился Кузька.
Олива даже смутилась: она так привыкла называть почти всех своих друзей по никам в Интернете, что даже забыла их настоящие имена: Вика, Вася.
— Пойдёмте к нам чай пить, — распорядилась Олива и все втроём направились к дому Никки.
— Как твоя книга? — осведомился Кузька, идя рядом с Оливой.
— Её дорабатывать надо, — сказала Олива, — А вообще, у меня есть идея написать продолжение «Жары в Архе», ведь история, кажется, ещё не закончена…
— А ты уже придумала, какая будет обложка к книге?
— Я думаю, на одной половине обложки будет изображён тёмный зимний Архангельск, а на другой — солнечный и летний. Посередине будет, конечно же, высотка. Это фон, — объяснила Олива, — А на переднем плане, конечно же, герои книги: я, слева, на тёмной стороне Салтыков, справа на светлой Даниил. Со стороны Салтыкова — Аня, со стороны Даниила — Никки, ну а дальше второстепенные герои…
— Слишком навороченно, ну да ладно, — заметил Кузька, — А я щас сделал новый логотип Агтустуда — ты видела его?
— Видела, — сказала Олива, — Но по-моему, смесь оранжевого и голубого в логотипе смотрится как-то не очень…
— Нормально, — отмахнулся Кузька, — Самое то. А за критику спасибо.
Никки молча шла впереди них в своей полосатой тельняшке и широких штанах, прихрамывая на одну ногу. Оливе стало немного неловко перед ней за то, что она одна общается с Кузькой, а Никки как бы не у дел. Но, похоже, у той не было никакого настроения поддерживать беседу о вещах, к которым она не имела отношения, и Олива не стала её вовлекать в разговор.