Жара в Архангельске-2
Шрифт:
— Слышу, — безразлично произнесла Олива, — Но я уже не верю тебе.
Салтыков не стал спорить и просто прервал связь. Так он делал всегда, когда заканчивал разговор. И от собеседника не зависело ровным счётом ничего, чтобы оттянуть этот конец хотя бы на полминуты.
Из ночного клуба вернулась Аня и, притворив за собою дверь, вошла в комнату. Она удивилась, увидев, что Олива лежит поверх одеяла и смотрит перед собой каким-то странным, мутно-блестящим взором. Глаза её были воспалены, щёки пылали нервными красными
— Аня, — тихо позвала Олива, — Ты знаешь, он мне позвонил.
— Позвонил?
— Да.
— И что?
— Он сказал, что ему надо со мной поговорить. Сегодня. В аське.
— Зачем?
— Не знаю. Он не сказал.
Аня молча сняла с себя джинсы и топик, облачилась в пижаму. Её волосы насквозь провоняли сигаретным дымом. Олива вспомнила запах сигарет Салтыкова, его кашель курильщика со стажем — и заплакала.
— Ну вот… — проворчала Аня, — Чёрт бы его побрал. Что он от тебя хочет-то?
— Не знаю!!! — Олива разрыдалась, — Но я чувствую, что это неспроста!
— Ясен пень, неспроста. Однозначно ему что-то от тебя надо. Не любовь, — уточнила Аня, — А что-то другое.
— Но что, что?! Господи!!! Он же мне всю душу вымотал! Зачем он меня мучает?! Я всю, всю ночь не спала! И сейчас… Мне так плохо…
Олива заметалась по кровати, скидывая на пол одеяло. Красные пятна ещё резче обозначились на её бледном лице; воспалённые глаза стали ещё мутнее.
— Э, да у тебя жар, — Аня дотронулась ладонью до её лба, — Заболела ты, дорогуша. Надо измерить температуру.
Она сунула Оливе под мышку градусник, достала из аптечки Колдрекс, разбодяжила кипятком.
— Пей без разговору.
— Я больше не хочу, — прохрипела Олива, откидываясь на подушки.
Аня унесла кружку на кухню, вернулась, жуя на ходу слойку с повидлом. Олива, красная от жара, металась по постели и бредила. Аня вытащила градусник у неё из-под мышки — температура была под сорок.
— Может быть, вызвать врача? — спросила она у матери Оливы.
— Да не надо, — отмахнулась та, — Это обычный грипп. Тут главное — аспирин и тёплое питьё.
— Уйди от меня!!! — завопила Олива в бреду, — Я тебя ненавижу!!!
— Чего ты, чего? — Аня потрясла её за плечо. Та подняла на неё мутные глаза.
— Салтыков… — прохрипела она, — Я не люблю тебя, Салтыков… Я не хочу, чтоб ты… был…
И Олива, закатив веки, вновь провалилась в изнуряющий больной сон.
Гл. 23. Информатор
— Значит, она собирается издаваться… — пробубнил Салтыков, сосредоточенно ковыряя ногтем край стола.
— По ходу дела да, — ответил его собеседник (в сумраке диско-бара было не видно его лица).
— Ммммм… Так-так…
Салтыков молча, напряжённо думал, кусая заусенцы
Из сигаретного дыма выплыла белобрысая девица с жирной кожей лица и покатым лбом дуры. Она бесцеремонно уселась рядом с Салтыковым и, сняв несуществующий волосок с его пиджака, проворковала:
— Ты чего это такой загруженный сидишь?
— Да нет, я просто устал, — Салтыков привычным жестом чмокнул её в губы, — Ты знаешь, мне тут позвонили по работе, поэтому мне надо срочно уйти. Я тебе позвоню, — и он, ещё раз чмокнув блондинку в губы, поднялся и быстро ретировался.
— Может, хоть ты мне объяснишь, что произошло? — напустилась она на салтыковского собеседника, который остался за столом.
— Ничего особенного, просто у него там какие-то проблемы с заказчиком…
— Какие могут быть проблемы с заказчиком в субботу, да ещё в четыре утра? Ты что-то темнишь, — блондинка подозрительно посмотрела в глаза собеседника. Однако он выдержал её взгляд.
Между тем, Салтыков пришёл домой и лёг спать. Но заснуть на трезвую голову не удавалось: в баре он на этот раз почти ничего не пил. Узнав такую новость, тут надо было не пьянствовать, а подумать как следует, чем предотвратить надвигающуюся опасность. Ему отнюдь не хотелось, чтоб его имя стало нарицательным, и чтоб вся страна знала о его «геройствах» и показывала пальцем. Хоть Салтыков и говорил всем, что ему плевать, он знал в глубине души, что это не так. Ему плевать было на Оливу — но на собственное будущее ему было далеко не плевать. И он так же, как и она, решил пойти ва-банк, с той лишь разницей, что тут он пытался быть как можно более осторожным, чтобы выйти из ситуации с наименьшими потерями.
«Как быть? — рассуждал он сам с собой, — Угрожать ей рискованно, время тянуть тоже нельзя. Значит, выход один: попробовать поговорить с ней по-хорошему. Но как? Если она поймёт, что я звоню ей только за этим, всё может обернуться ещё хуже, поэтому придётся подойти к этому вопросу более детально…»
Салтыков собрался уже набрать номер Оливы, но вовремя остановил себя. «Пошлю ей сперва смску, — решил он, — Сначала проверю, спит она или нет. Главное — не делать резких движений. Тут надо действовать с максимальной осторожностью…»
Ответ не заставил себя долго ждать — следовательно, Олива не спала. Салтыков решил действовать дальше и позвонил ей. Она взяла трубку, разговаривала на удивление спокойно, и Салтыков решил, что настал удобный момент.
«Но как лучше подъехать к этой теме? — мучительно соображал он, — Как убедить её не делать этого? Не могу же я сразу бухнуть: „мелкий, я тебя прошу — не неси книгу в издательство!“ Да она тогда просто назло возьмёт и отнесёт. Или — ещё хуже — начнёт меня этим шантажировать…»