Жара в Архангельске-2
Шрифт:
— Даниил, так плывёшь ты с нами, или как? — повторил Ярпен.
— Не слышит, — констатировал Флудман и, заметив, что тот с каким-то отчаянием ныряет под воду, судорожно глотая воздух и плеща руками, крикнул: — Э! Да он, никак, тонет!
— Держись! — поплыл к нему Ярпен, — Держись, Даниил!
Он неловко подплыл к нему спереди, но тот, утопая, схватил его за волосы и потянул ко дну. Завязалась бессмысленная борьба. Ярпен, сам захлёбываясь, пытался ещё тащить его на себе, несмотря на то, что весовые категории у них сильно
— За шею! За шею его хватай! — кричал с берега Хром Вайт, — Э, да не так!
— Дак плыви сюда сам! — крикнула Олива, — Ишь, раскомандовался оттуда, умник…
— Я не умею плавать!
Олива, не слова более не говоря, подплыла к парням и стала толкать их сзади к берегу. К счастью, они не успели отплыть далеко от берега, поэтому общими усилиями выплыли, наконец, к безопасному месту, где уже прощупывалось ногами дно.
— Ну ты и напугал нас, приятель! — смеялся Флудман, отжимая на берегу свои плавки, — Как это тебя так угораздило потонуть на мелком месте?
— Я и сам не знаю… — произнёс Даниил, ещё не оправившись от испуга, — Чувствую: внизу холодные течения, ногу сводит… Вдруг — раз! Как камнем на дно потянуло…
— Ты бы хоть крикнул нам, что тонешь, — сказала Олива, откидывая с его лба мокрые пряди волос, — А то мы видим: ныряет, ну, думаем, радуется…
— Хороша радость, — процедил сквозь зубы Даниил. — Я кричать даже не мог…
— Ну, всё хорошо, что хорошо кончается, — подытожил Флудман, — Однако, нам пора идти обратно, а то не успеем на последний автобус.
На обратном пути идти было гораздо легче, если не считать зверских комаров, которые тучами носились вокруг. Ребята завернулись в полотенца как шахиды, и так и пробирались через лес. В общем, до Васьково добрались почти без приключений, и даже успели сесть на последний автобус, который как раз стоял на остановке в тот момент, когда друзья вышли из леса.
Ребята еле-еле успели рассесться в автобусе. Рядом с Оливой уже сидела какая-то девушка, поэтому Даниилу пришлось сесть на другое сиденье, спереди.
— Девушка, не хотите ли вы поменяться со мной местами? — спросил он.
— Нет, мне и тут нормально, — сухо отвечала девушка, сидящая рядом с Оливой.
Даниил вздохнул и, развернувшись всем корпусом назад, вперился взглядом в соседку Оливы.
— Ладно уж, так и быть, — смягчилась она, меняясь с Даниилом местами.
— Я ей четыре флюида послал, — весело сказал Даниил, садясь рядом с Оливой. Та усмехнулась:
— Ты в своём репертуаре…
Мимо пролетали деревни, поля и реки. Вечернее солнце садилось за лесом, освещая мягким оранжевым светом скошенное поле и скирды сена на нём. Во всей неяркой северной природе, пролегающей за окном автобуса, чувствовалось умиротворение вечернего часа, такое же сладостное и теперь, как когда-то давно.
— Я знаю, о чём ты думаешь, — нарушил молчание
— О чём же? — спросила Олива, глядя в окно.
— О том, что уже не чаяла ещё раз побывать в наших краях… Я угадал?
— Угадал…
Автобус въехал на мост реки. На противоположном берегу под мостом было видно, как кто-то купается.
— Да, я уже и не надеялась вновь увидеть всё это, — задумчиво произнесла Олива.
— Но ты здесь, — сказал Даниил, — Главное, что ты здесь. А остальное неважно.
Гл. 30. Пельмени
Яростный порыв ветра распахнул окно, и вместе с ворвавшимся в комнату дождём защёлкал по подоконнику крупный град. Никки высвободилась из объятий Кузьки и подошла к окну, чтобы задёрнуть шторы.
— Ты смотри, как хлещет, — заметила она, — Вот наши-то там небось попали… Поди-ка, все до нитки вымокли.
— Дурачьё, — презрительно отозвался Кузька, — Угораздило же их потащиться на Медозеро! Вечно эта Олива придумает что-нибудь…
Никки захлопнула окно и, задёрнув шторы, опять нырнула в постель и прижалась к тёплому боку Кузьки.
— Ничего, пусть помокнут, — сказал Кузька, — Главное, что нам с тобой тепло и хорошо.
— Да, — отвечала Никки, — Хорошо, что мы не пошли с ними. Откровенно говоря, я рада, что сбагрила их на целый день. Так хоть отдохну от них немного…
— Я тебя понимаю, — сказал Кузька, — Олива любит собирать вокруг себя балаган. Там, где она — уже не дом, а какой-то проходной двор. Представляю, как они тебя тут вымотали…
— Ладно, что о них говорить, — Никки сменила тему, — Давай лучше о нас с тобой поговорим…
Весь день, пока Олива с ребятами были в походе, Кузька и Никки почти не вылезали из постели. Дневная гроза сменилась ясным и тёплым вечером, и Кузька с Никки, поужинав на кухне лазаньей, решили отправиться на вечернюю прогулку.
…А тем временем, Олива с друзьями уже сошли с автобуса на МРВ и возвращались домой по сонным улочкам Архангельска. Олива и Даниил приотстали от остальных и шли, взявшись за руки, как когда-то два года тому назад. Казалось, ничего не изменилось за эти два года: Архангельск остался тот же, те же гулкие деревянные тротуары, те же цветущие пухом тополя, те же невысокие блочные дома, тот же воздух, те же чайки, парящие в небе… Только Олива и Даниил были уже не те.
— Помнишь, как ты два года тому назад споткнулась на этом тротуаре и повисла у меня на руке? — спросил Даниил, когда они свернули с улицы Урицкого, — Ты ещё тогда надела такие высоченные каблуки, а ходить в них не умела. А ещё на тебе была какая-то жуткая кофта кислотного цвета и серьги в пол-лица… Ужасно ты смешная была…
— Тебе хотела понравиться, — призналась Олива, — Боже, как давно это было…
— А я как сейчас помню твои мокрые ладошки, — продолжал Даниил, — И твой восторженный взгляд…