Жара в Архангельске-2

Стилл Оливия

— Я уже всё сказал. Между нами всё кончено. Я больше не буду доставать её звонками и смсками.

— Ты так легко отказываешься от меня? — воскликнула Олива.

— Мы с тобой чужие люди. Между нами нет ничего общего.

Олива досадливо оглянулась на своих друзей. Они стояли рядом и мешали ей. Она попросила их уйти, но они не ушли, а лишь поднялись по лестнице этажом выше и остались стоять там.

Салтыкову трудно было говорить. Он мямлил неразборчиво, словно каждое слово стоило ему титанических усилий. Ему легко было врать Оливе про любовь по смскам и по

телефону, зная, что она далеко, за тысячу километров; но теперь, когда она стояла в двух шагах от него, и с перекошенным от боли лицом смотрела ему в глаза, он не мог выговорить ни слова. Врать было уже бессмысленно, да и невозможно, а правда тяжёлым комом застревала у него в горле.

— Скажи мне честно… — сказала Олива, пристально глядя в его глаза, — Я… действительно не нужна тебе?

Салтыков что-то пробормотал себе под нос. Она хотела услышать «нужна», хотела удостовериться в этом…

— Я не понимаю тебя! Говори отчётливо! — потребовала Олива.

— Н-нужна…

— Что?

— Не нужна!

— Ещё раз. Я не поняла… что ты сказал?..

— Я сказал, что ты мне не нужна.

Мир лопнул у неё перед глазами. Олива забыла, зачем пришла сюда. Это был заведомо точный удар, и он вырубил в ней всё.

— Когда ты это понял? — выдавила из себя она, — Ты это понял до Нового года?

— Да.

— Зачем же ты продолжал меня обманывать тогда, что мы поженимся и будем вместе?

— Это было сложно… Я не хотел лишать тебя надежды…

— Ты женишься на другой? Отвечай правду! Ты сможешь жениться на другой женщине?!

— Д а.

— Ты не любишь меня?..

Молчание.

— Салтыков, отвечай уже, и мы уйдём, — не выдержал Ярпен.

— Да. Я не люблю тебя.

— Всё. Он сказал правду. Теперь мы уходим, Олив, — Ярпен тронул её за плечо.

Олива молча, не отрываясь, смотрела в глаза Салтыкову.

— Не смотри ты на него так. Всё равно ты его взглядом не убьёшь, — сказал Ярпен.

— Я уйду, — наконец, произнесла она, — Но знай, Салтыков: ты никогда не будешь счастлив. Запомни: никогда! Никто и никогда, ни одна женщина в мире не полюбит тебя по-настоящему, а если кто и будет рядом с тобой, то только… ради твоих денег…

— Да, да, наверное, — кивнул он.

Ярпен и Хром Вайт, взяв Оливу под руки, поволокли её вниз по лестнице.

— Это ещё не всё, — останавливаясь, добавила она, — Когда-нибудь тебе отольются все мои страдания, вся моя разбитая жизнь ещё аукнется тебе! Живи, но знай: я проклинаю тебя! Я проклинаю и детей твоих, если они у тебя когда-нибудь будут! И смерть твоя будет мучительна, Салтыков. И ты ещё меня вспомнишь…

Сказав это, Олива развернулась на сто восемьдесят и вместе со своими друзьями покинула подъезд.

Салтыков же, вернувшись в свою квартиру, сел на кушетку в коридоре и неподвижно уставился в пол.

«Ну, вот и всё…» — устало подумал он и, прислонившись головой к стене, закрыл глаза.

Гл. 41. Вдребодан

Обнаружив,

что Олива исчезла из дома, ребята почти сразу поняли, что дело пахнет керосином, но на этот раз решили не вмешиваться. Кузька и Даниил, позавтракав, ушли на работу, а Никки с Ярпеном и Гладиатором, чтобы хоть как-то отвлечься, сели смотреть фильм «Метод Хитча». Но не успели они досмотреть фильм до конца, как в коридоре зазвонил домашний телефон.

— Вика? — послышался в трубке чей-то мужской голос с растянутыми интонациями, когда Никки подошла к телефону, — Это Андрей Салтыков. Олива под дверью моей квартиры. Она в невменяемом состоянии. Я звоню, чтобы вы её забрали…

— Ты что, боишься её? — насмешливо произнесла Никки.

— Ннет… — помолчав, выдавил из себя Салтыков, — Но ты знаешь… она лежала в психушке… Она ведь неадекватна…

— Кто тебе сказал такую чушь? — спросила Никки, — И откуда ты узнал мой телефон?

— Мне Кузя дал, я с ним только что разговаривал, — отвечал он, — Так вы с ребятами придёте её забирать, или нет?

— Нет, — отрезала Никки, — Выйди и разберись с ней сам.

— Я не выйду, — заявил Салтыков, — И если не заберёте её вы, её заберёт милиция.

— Подожди… — начала было Никки, но поздно: Салтыков, не дожидаясь её ответа, просто бросил трубку.

— Кто там звонил? — спросил Ярпен, когда Никки с растерянным видом вошла в комнату.

— Салтыков, — отвечала она, — Оля сидит в подъезде под дверью его квартиры. Он пригрозил, что если мы не заберём её, он вызовет милицию.

— Трус! — презрительно скривился Гладиатор, — Ссыкло вонючее! Ладно, пойдём, а то он действительно сдаст её ментам — этот подонок на всё способен.

Буквально в дверях они столкнулись с Хром Вайтом и взяли его с собой. Через пять минут компания была уже в подъезде Салтыкова в полном составе…

На Оливу было страшно смотреть. Салтыков оказался прав: она была невменяема. Гладиатор, чувствуя, как в нём раскалённой смолой закипает злость, подошёл к двери Салтыкова и изо всех сил шарахнул по ней ногой.

— Выходи!! — яростно прошипел он, хватая за ворот футболки выглянувшего из-за двери Салтыкова. Он испуганно заморгал, и Гладиатор с трудом сдержался от сильного желания размазать его по стене одним ударом.

«Ссыкло… Мразь трусливая… — с отвращением думал он, стоя с ребятами этажом выше и наблюдая оттуда, как Салтыков объяснялся с Оливой, нечленораздельно мямля и пряча глаза, — И эта дрожащая, подлая, мерзкая тварь ещё может нравиться девчонкам?! Что они все в нём находят? Что Олива нашла в этом куске говна? Не понимаю, не понимаю…»

— Тут всё понятно, — вслух произнёс Хром Вайт, словно прочитав мысли Гладиатора, — Деньги. Статус. Положение в обществе. Ничего удивительного в этом нет…

«А ведь он прав, — пронеслось в голове у Гладиатора, — Да, тысячу раз прав Хром Вайт: можно быть уродом, но с деньгами и со статусом — и любой пацан согласится стать твоей шестёркой, и любая тёлка будет делать тебе минет. Я презираю таких как он; но ещё больше презираю я этих подстилок, этих продажных баб…»