Жемчужина дракона
Шрифт:
— Признаться, это моя слабость, — ответил лорд Тристан с улыбкой. — В детстве я очень любил читать. Теперь это удовольствие для меня недоступно, но Милдрют иногда…
— Если вам угодно, — перебила я его, раскладывая по тарелкам хлеб, сыр и овощи, — то с этого дня читать вам буду я. Не волнуйтесь, я очень хорошо читаю.
— Научились этому в монастыре? — поддела меня Милдрют.
— Научилась этому в доме отца, — поправила я ее сладко. — Но в монастыре довела это искусство до совершенства. Могу читать даже во сне.
— Какое искусство! — нарочито восхитилась
— Монахини научили, — сказала я нарочито доверительно. — Они большие мастерицы до всяких чудес.
Это было совершеннейшей правдой — одним и наказаний было чтение псалмов от начала и до конца. На это уходила целая ночь, но стоило замолчать и начать клевать носом, как надзирающая монахиня крепко стегала меня поперек голеней прутом. При таком «учителе» поневоле научишься читать без запинки даже стоя на голове.
— Наверное, было очень тяжело привыкнуть к монастырской жизни, — сочувственно протянула Милдрют, не притрагиваясь ни к хлебу, ни к угощению, которое я поставила на стол, в то время как лорд Тристан с удовольствием пробовал и выпечку, и сыр с овощами, политые оливковым маслом.
— Вовсе нет, — легко солгала я. — Мне там нравилось. Тишина, покой… Совсем как здесь. Только не было моря. И порой мне было очень одиноко. Ведь всегда одиноко, когда нет человека, равного тебе по уму и положению, чтобы обрести родственную душу.
Выпад попал в цель, и Милдрют бросила на меня злобный взгляд.
— Надеюсь, здесь вам будет так же спокойно, как в монастыре, и не одиноко, — утешил меня лорд Тристан, найдя мою руку и ласково пожав. — А если вы согласны читать мне — то этим окажете…
— Конечно, согласна, — быстро сказала я, в ответ нежно похлопав его по руке, держащей мою руку, и осторожно высвободив свои пальцы. — И если желаете, начнем сразу после завтрака.
— Это было бы чудесно, — сказал он добродушно. — Простите, что прикоснулся, вам это неприятно. Больше не буду, леди Изабелла.
Я пошла красными пятнами, а Милдрют опустила глаза и поджала губы.
— Что вам прочесть? — спросила я, когда с завтраком было покончено, а тарелки и чашки отнесены в кухню.
— Выберете что-нибудь на свой вкус, — попросил лорд Тристан, устраиваясь на постели полулежа и подпирая голову.
— Тогда я возьму "Приключения рыцаря Макарио", если вы не против, — я взяла с полки книгу, села на подушку, брошенную на пол, и приступила к чтению.
Так началась моя жизнь в доме на скале.
Я встречала и провожала день вместе с солнцем, как чайки, что гнездились в скалах. Уже на третий день я осмелела настолько, что проснувшись раньше Тристана и Милдрют, забралась в ванну под открытым небом. Вода была восхитительно теплой, и я долго плескалась, глядя в бирюзовое небо. Это и в самом деле было похоже на сказку — вот так плескаться голышом, наслаждаясь солнцем, ветром и почти свободой. Почти — потому что все-таки, это была не свобода, хотя и не тюрьма.
Больше всего меня манили качели, но заржавленные цепи пугали — выдержат ли? Если последний раз на них качалась еще матушка лорда Тристана, десять лет назад, я могу улететь с острова, подобно дракону. Только
Обитатели дома не мешали мне жить по-своему, но я взяла за правило стряпать хлеб по утрам, а после завтрака читать лорду Тристану. Книг в его библиотеке было много, все больше — рыцарские романы, они были легки, незамысловаты, и как нельзя лучше подходили этому спокойному дому, морю и солнцу. Я отдыхала мыслями и сердцем, читая о похождениях бравых сира Роланда, сира Милона и доблестного сира Бальтазара. Словно зверь, забившийся в безопасную нору, я залечивала свои раны и набиралась сил. И день тянулся за днем так медленно, но так упоительно.
Обычно мы с Тристаном располагались у него в комнате, он полулежал на постели, а я сидела на полу, на подушке, или прохаживалась туда-сюда, когда хотела размяться. Милдрют в такие часы откровенно страдала — сначала она пыталась слушать, потом отважно боролась со сном, а потом начинала клевать носом.
Что касается Тристана, он слушал с интересом, и после обсуждал со мной прочитанное. Я обнаружила, что он неплохо разбирается в литературе, знает много баллад и стихов знаменитых менестрелей. Мне нравилось беседовать с ним. Он был умен, порой — остроумен, и, в отличие от своего брата, необыкновенно деликатен. С его стороны не было произнесено ни одного оскорбительного или даже двусмысленного намека, он всегда был вежлив, спокоен и предупредителен.
Милдрют таскалась за ним, как верный пес, и я поняла, что мои догадки были правильны — служанка влюбилась в хозяина до беспамятства. Лорд Тристан, наверное, догадывался о ее чувствах, но никак не поощрял их, хотя был с Милдрют очень добр и даже нежен.
В какой-то момент я прониклась сочувствием к телохранительнице, но не спускала ей ни одной колкости в свой адрес. Несомненно, Милдрют был простолюдинкой, и я считала, что лорд Тристан слишком разбаловал ее, позволяя вести себя с аристократами на равных. До открытых пикировок не доходило, но мира между мной и ней не было.
Конечно, помнила я и о приказе короля Рихарда. Иногда он снился мне — ночью, на скале, с раззявенной пастью, полной острых змеиных зубов. Тут поневоле припомнишь, что тебя отправили в дом на скале не плескаться по утрам, и не наслаждаться покоем.
Пользуясь слепотой хозяина, я беззастенчиво обшаривала его комнату — методично, упорно, просматривая стенные шкафы, сундуки и даже книги. Но ничего подозрительного не было. Я даже не совсем понимала — что должно быть подозрительным, и испытывала угрызения совести перед лордом Тристаном.
Иногда я поглядывала на него — украдкой, искоса, когда рядом находилась Милдрют, а иногда смотрела открыто, потому что он все равно не мог видеть моего взгляда. Смотрела, потому что на него невозможно было не смотреть — он был красив, как бог. Вернее, как животное, как хищный зверь. Под гладкой кожей так и перекатывались мышцы, выражение лица было лениво-мечтательным, а темные кудри рассыпались по плечам. Если бы не пугающие глаза, его и вправду можно было посчитать языческим богом, особенно когда он наслаждался купанием, сбросив все покровы.