Жемчужинка для Мажора
Шрифт:
— Давно не виделись, — судя по выражению, которое теплится на дне синих глаз, он рад встрече.
— И правда, — отвечаю я, одновременно подсчитывая, сколько дней прошло с момента, когда мы виделись в последний раз. Но на деле оказывается, что прошло чуть ли не больше двух недель.
— Как твои дела? — Интересуется Краснов, поглядывая в сторону кафе. — Может, зайдём? Ты вся продрогла. — Окидывает меня обеспокоенным взглядом.
— Да нет, — отмахиваюсь. Не хочу, чтобы парень снова платил за меня, как тогда в ТЦ. — Я лучше домой пойду.
—
Я закусываю губу и отвожу глаза. Смотрю на своё искажённое отражение в близлежащей луже.
Обмануть Краснова? Или сказать правду? Что он обо мне подумает, если узнает, что мы с Соколовским живём вместе? Даже Полина не знает ещё об этом…
— Я отработку сдавала. — Отвечаю, понимая, что молчание затягивается. — Решила прогуляться немного и тут… Вот. — Поднимаю голову и смотрю на тёмно-серые тучи. — А ты какими судьбами?
Полуправда ведь не ложь. Считай и не соврала. Стасу не обязательно всё знать.
Я вообще удивлена, как весь универ до сих пор не узнал о том, что мы с Глебом живём вместе, учитывая, что Крицкая обо всё догадывается… Пусть она и не видела конкретно меня у Соколовского в квартире, но сложить два плюс два может.
— Тоже с универа возвращался. Пропустил лекцию, когда Поля заболела. Домой отвозил её. Сегодня отрабатывал тоже.
— Ей лучше?
Я каждый день пишу Красновой, справляясь о её здоровье. Она отписывается, что всё нормально, но Стас, видимо, так не считает. Его и без того хмурое лицо становится мрачнее туч, что нависают над нами.
— Температура высокая держится уже третий день. Хочу отвезти её в больницу, но она упрямится. Боится уколов, как девочка маленькая. — С возмущением в голосе хмыкает парень. — Как по мне, пару дней прокапать её и уже бы выздоровела. А насильно не потащишь же.
— Я бы на твоём месте вызвала врача на дом. И без ведома Полины. Я понимаю, что, как старшему брату, тебе тяжело устоять перед щенячьими глазками. И что жалко. Но не дай бог это перерастёт во что-то серьёзное. — Важно заявляю я, потому что знаю, что такое болеть.
Особенно, что такое температурить и сидеть на одних таблетках, не имея возможности лечь в больницу, потому что «денег нет».
— Твоя правда. — Сокрушённо вздыхает Стас и косится на меня с высоты своего внушительного роста. — А если мы прямо сейчас же не зайдём в кафе погреться, будет ещё одна больная девчонка на мою голову. — Широко улыбается он, красуясь ровным рядом белых зубов.
Краснов прав. К этому времени я уже хорошо так промёрзла, руки и ноги ледяные. Но моя совесть не позволит мне зайти туда с ним без денег. А поэтому…
— Ты иди, грейся. А я лучше вызову такси и поеду домой.
— Значит, я для тебя просто такси? — Раздаётся глухое рычание откуда-то со стороны дороги.
Глава 22
Мы
Глеб — весь мокрый — стоит прямо посреди тротуара и даже не пытается спрятаться под козырьком. Крупные капли падают мажору на волосы и лицо, а у него вид, будто душ принимает у себя дома.
Люди, что прячутся с нами под козырьком, косятся на Соколовского, как на ненормального. Хотя, он ведь действительно на всю голову отбитый…
— Соколовский? — Стас первым приходит в себя от столь неожиданной встречи. Поворачивается к Глебу лицом, и ненавязчиво заслоняет меня своей спиной. — И почему ты всегда там, где Арина? — Недовольно тянет он и окончательно мрачнеет.
Между парнями повисает напряжённая атмосфера, когда брюнет с трудом отрывает от меня взгляд и косится на Краснова. Медленно и взбешено, будто только сейчас его заметил. В янтарной радужке сверкает адское пламя. Верхняя губа брюнета неприязненно задирается, когда он отвечает:
— Потому что она — моя девушка. — Твёрдо. Уверенно. Низкий бас угрожающе вибрирует в воздухе. Парочка, что стоит неподалёку, трезво оценив ситуацию, решает скрыться внутри кафе. Назревающая драка между двумя тестостероновыми самцами — предсказуемый исход. — До тебя походу долго доходит? Или я прошлый раз неясно выразился, когда сказал, чтобы ты держался от неё подальше?
— Прибереги свои угрозы для кого-нибудь другого, Соколовский.
Краснов меняется в лице, становясь тем самым парнем, которого я впервые встретила на лекции у Разумова. Черты его лица заостряются, а выражение становится непроницаемой маской. Синие глаза полны арктического холода.
— Ты что-то перепутал. Угрожал я в прошлый раз, по телефону. И предупреждал. А теперь меня больше заботит один единственный вопрос, прежде чем я всеку тебе. — Мажор делает небольшую паузу, выпрямляясь так, чтобы казаться ещё выше. Будто бы его двух метров роста недостаточно. — Почему ты околачиваешься рядом с Ариной каждый раз?
По всей видимости, вопрос был риторическим, потому что, сказав это, Глеб решает сократить расстояние между нами. Пихает плечом Краснова, чтобы тот убрался с его дороги. Подходит ко мне. В упор. Сверлит меня взглядом сверху вниз, и топит в коктейле из злости. После чего резко обхватывает моё запястье и дёргает на себя. Впечатывает в своё тело.
— Пойдём. — Сухо и кратко. Так, будто ему тяжело держать себя в руках.
Он не спрашивает. Приказывает.
А ещё старается игнорировать Стаса.
— Мне больно, Глеб! — Шиплю рефлекторно, когда острая боль от того, что мажор слишком сильно сжимает моё запястье, простреливает всю руку. — Ты что творишь, ненормальный?! Отпусти! — Пытаюсь ослабить хватку брюнета, но безуспешно.
— Отпусти её. — Чеканит Стас и кладёт руку на плечо Соколовского. Дёргает того на себя в попытке развернуть или оттащить от меня — уже неясно. Потому что это становится тотальной ошибкой. Глеба, доведённого до ручки, нельзя было трогать.