Жемчужница
Шрифт:
Парень мысленно ударил себя головой об стену и вздохнул, сетуя на то, что никогда не может прикусить язык вовремя. И выдал, ни на что особенно не надеясь:
– …не важно.
Однако Тики, конечно, вцепился в него как волк в добычу и не собирался отставать — и неудивительно, на самом деле, ведь Алана была его возлюбленной, а он их застал в таком виде…
Хотя чего Лави там не видел, скажите на милость?
— Ты что, подсматривал? — требовательно навис над ним мужчина, и парень подавил идиотское желание сейчас же вжать голову в плечи и повиниться во всех своих грехах, потому
— Это была случайность, ясно тебе? — выпалил он торопливо, упрямо вскидывая подбородок и не давая себе испугаться раньше времени — все ведь еще могло обойтись, и Тики ведь еще не отвесил ему отеческую оплеуху из тех, что Лави терпеть не мог.
— Беспокоишься? — грозно спросил мужчина, хмуря брови и поднимая кулак для наглядности того, что сейчас могло кому-то влететь. Ну вот вечно из-за этой зубатки Лави прилетает просто так!
— За свое будущее, — односложно отозвался парень, пытаясь всеми силами показать, что нависший над ним кулак его совершенно не заботит. Конечно, он мог просто разгореться. Конечно, он вообще много чего мог сейчас сделать, чтобы избавиться от такого щекотливого положения, но… это же был Тики. На Тики он вряд ли бы смог поднять руку.
Хотя на Алану же смог, идиот не соображающий. И какого чёрта он вообще так много думает о ней в последнее время?
— Почему это? — приподнял бровь Микк, чуть отступая, словно бы передумав его колотить, и Лави чуть заметно выдохнул от облегчения, почти честно признаваясь:
— Может быть, это тебя твоя милая русалка колотить хвостом не будет, — потому что Алана била хвостом больно и очень сильно, так что парень и правда опасался за свою жизнь. — Хотя кто ещё знает, что за извращения вы там… кхм, — запнулся он, почувствовав раздражённый взгляд Тики на себе, и степенно кашлянул, возвращаясь к первоначальной теме: — Я о том, что не говори ей, что я вас видел. Пожалуйста.
Тики опустил занесенный кулак и просто дал ему почти даже и не больной подзатыльник раскрытой ладонью.
— Да я и сам тебя поколотить могу, — заметил он несравнимо мягче, чем всего пару секунд назад. — Кто еще здесь извращается…
— Вот да, — тут оживился парень, сразу ощутив, как разрядилась обстановка. — Лучше сам меня поколоти — ты будешь бить хоть не до смерти, — заявил он со знанием дела. Ну Тики ведь друг ему, в конце-то концов, разве нет?
Однако Микк только глаза завел в ответ на это, явно не веря в абсолютно правдивые, между прочим, россказни про свою возлюбленную русалку. И зря, что тут сказать.
— Да не буду я тебя бить, — зато сжалился он в итоге — и подмигнул: — Убивают ведь гонцов принесших плохие вести, разве не так? А ты принес хорошую, так что живи покуда.
Лави рассмеялся и помотал головой. И вдруг выдал, внезапно даже для самого себя.
— Я рад, что все произошло так, знаешь? — при этом щеки у него как-то странно запунцовели, и парень даже не сразу понял, что это… смущение.
О, он так давно не смущался. Разве что при Вайзли, а с ним он виделся еще более давно, чем с Тики. Зато вот стыдился он своих поступков в последнее время даже,
Поэтому… то, что краска смущения всё же залила его лицо — это было хорошо, да?
Тики усмехнулся, взглянув на него, и кивнул, тут же улыбаясь и поправляя подушки рядом с Аланой. Улыбка его, однако, была больше грустной, чем радостной — словно он желал что-то изменить, будто он о чём-то сожалел, и Лави понимающе хмыкнул, закусив губу.
Ему следовало внимательнее за ней следить, да. Ему следовало вообще не забирать её из бухты, да. Ему следовало просто забрать у неё слёзы и уплыть, оставляя одинокой и безумной.
Но он должен был — должен был! — увезти её с собой.
Чтобы сошедшая с ума ведьма вновь стала прекрасной жрицей, доброй сестрой и чуткой матерью — совсем как Летта.
Лави остервенело встряхнул головой, не желая сравнивать их, но в последнее время делая это всё чаще и чаще, и несильно ударил потускневшего Микка в плечо.
— Ты подарил ей целый мир, Тики, а хвост… — мужчина опасливо напрягся, но Лави пожелал донести до него то, о чём он вряд ли знал. — Она и без него вполне сносно справляется.
— А об этом-то ты откуда знаешь? — ухмыльнулся Микк, бросая на него лукавый взгляд, и Лави снова стушевался. Ну что за глупый вопрос, а? Он же видел их вместе на пляже, так зачем?..
— Ну ты же сам знаешь, что я это видел, — закатил глаза парень. — И она вполне неплохо справляется для русалки без плавников.
— Жаль, что она тебя не слышит, — ласково произнес Тики, и Лави хмыкнул. Он был напротив рад этому — иначе тетушка определенно даже не подумала бы слезать с него, а этого парню было не нужно. Вдруг еще решит, что им надо проводить больше времени вместе и все такое…
— Не думаю, — покачал головой парень. — Спустя столько лет… поздно менять что-либо, тебе не кажется?
Мужчина цокнул языком и отвесил ему щедрый, почти родительский щелбан. О, снова это чувство — как будто Лави был потерявшимся ребенком, сожри манта этого медведя!
— А не надорвешься? — вздернул бровь он. — К твоему сведению, никогда не поздно менять что-то. Тебе ведь легче стало, разве нет?
Лави неловко пожал плечами, даже не зная, что ответить на это. И — рвано кивнул вместо того, чтобы ответить вслух. Потому что сразу ответить вслух он просто не смог бы — это ему было известно наверняка.
Тики по-доброму улыбнулся, ударяя его несильно в плечо, и Лави ощутил, что… что не сможет вот так сразу поговорить с зубаткой.
Не потому, что ему не хотелось, а потому, что… слишком много воды утекло. Слишком много было эмоций в нём по отношению к ней: и негативных среди них было больше. Слишком тяжело было принять то, что сам не пожелал вглядываться, остывать, принять чьё-то горе за своё. Алана сходила с ума лишь по той простой причине, что горевала по семье, что ненавидела людей, которые убивали её сородичей, что желала сама сдохнуть, потому что не была ни на что способна. А Лави не нашёл необходимым разбираться в этом — потому что его собственные злость и горе были намного важнее. Потому что они заволокли ему разум и не давали анализировать — не давали остановиться и всмотреться в безумные серые глаза.