Жемчужница
Шрифт:
Лави издал многозначительное: “О, ясно”, – и усмехнулся себе в воротник, тут же, правда, вскидывая на него хитро сверкающий глаз и лукаво протягивая:
– Хотя оно и понятно, что план-то старика и Тики – у вас-то времени на это всё равно не было, – на него губах застыла смешливая ухмылка, и Алана, явно услышавшая всё, о чём они только что переговаривались, со вздохом покачала головой, будто удивлялась, насколько несмышлёными детьми они были. И – запустила в Лави тонкой водной струёй, заставляя его зафыркаться.
Мана благодарно кивнул ей, на что девушка ласково
– Раз всё решили, я, пожалуй, всё же отдохну, если моего присутствия больше не требуется, – вежливо проговорила она, и Мана подумал, что им сейчас всем нужна ещё порция отдыха – после такого-то представления, устроенного отцом с Микком. Неужели они все эти три часа именно его и составляли? А он-то думал, что брат просто так воодушевлённо рассказывал про их путешествие. И стоило ему подумать об этом, как мужчина ощутил себя сущим мальчишкой и тут же поджал губы, усиленно пытаясь рассматривать богатую лепнину на потолке.
– Конечно-конечно, милая, отдыхай, – улыбнулся ей Адам, и Алана, вновь поклонившись ему в ответ, вышла из-за стола, тут же опираясь о подавшего ей руку Тики.
Мана проводил их несколько завистливым взглядом и вздохнул. Он сам не отказался бы вот также сейчас навалиться на Неа и уползти в свои комнаты наконец, потому что ну слишком тяжело все это было для него сейчас, просто едва душу не вынуло. Он ведь поверил, что все дойдет до ссоры!
Однако уйти было нельзя, конечно. Во-первых, Мана соскучился по родным. Во-вторых, где еще, как не на семейном ужине можно узнать последние новости. А в-третьих… этот самый ужин продолжался, в конце концов.
Однако справедливости ради надо сказать, мучить их долго не стали. Отец как будто сразу понял, что в таком состоянии каши не сваришь ни с кем из них, и очень натурально сам изобразил недомогание. То, что он его изобразил, было видно по хитрому подмигиванию, с которым он обернулся к сыновьям, прежде чем позволить Майтре помочь ему встать и добраться до спальни. На этом все, собственно, и закончилось – только тетя Лулу еще чинно сидела за столом в какой-то странной задумчивости, пока все расходились, и из-за этого Мана просто… не смог не подойти к ней.
Когда тетушка так задумывалась, это не предвещало ничего… ну, не то чтобы ничего хорошего, нет. Просто… ничего легкого не предвещало. Жизнь только обещала осложниться еще сильнее обычного, вот и все. Потому что задумывала жена своего мужа всегда что-то очень и очень масштабное.
– Что-то не так, тетя? – осторожно поинтересовался мужчина, подсаживаясь к ней и незаметно шикая на закатившего глаза близнеца.
– Нет, все так, – отсутствующим тоном отозвалась женщина. – Я просто думаю, где мы будем проводить церемонию, – пояснила она лаконично.
Мана недоуменно распахнул глаза.
– К-какую ц-церемонию?.. – выдохнул он; кажется, он снова чего-то не понимал.
Тетя посмотрела на него ласково, спокойно и снисходительно – как обычно смотрела на Тики, когда тот начинал строить из себя дурачка.
– Венчальную,
И совершенно оглушенный таким заявлением Мана убито кивнул и, конечно, как послушный племянник поплелся спать.
Какой-то день был сегодня совершенно не в его пользу, решил мужчина, когда всё же утомлённо облокотился о любезно подставившего ему локоть Неа, и за мыслями о своём непонимании и даже, наверное, отставании от братьев дошёл до спальни. Только там он заметил, как взволнованно на него всё это время взирал близнец, отчего тут же улыбнулся, постаравшись показать, что всё было, в общем-то, хорошо.
Брата это, видимо, не убедило.
– На тебе лица нет, – запричитал он, словно наседка, напоминая этим старые-добрые времена, когда Мана заболевал и Неа ухаживал за ним, лежал в ногах, сторожил сон и нежно улыбался, когда лихорадка спадала на несколько часов. В комнате было уже темно, и последние лучи солнца пробивались сквозь плотные шторы, падая на ковёр дрожащими полосами.
Не то что бы Мана и правда себя чувствовал больным и немощным, чтобы не быть способным даже дойти до кровати, но брат сердито приподнял его над полом и уложил в кровать, укрывая покрывалом.
Лицо его было взволнованным, и мужчине хотелось улыбаться и смеяться от такого смущающего внимания к своей скромной персоне. Неа, однако, фыркнул, вновь напоминая большую собаку, и, наклонившись, медленно и очень мягко поцеловал его – у Маны сердце заполошно забилось желающей вырваться из клетки птицей.
– Отдыхай, брат, – улыбнулся он, заправляя мужчине волосы за уши, и потёрся носом о загоревшуюся щеку. – А у меня ещё дела.
Мана заторможено кивнул, запоздало чувствуя иррациональную обиду на то, что близнец не сможет остаться с ним, но ничего не сказал и лишь вновь потянулся за поцелуем, отчего Неа, обречённо вздохнув, словно тоже не хотел покидать его, быстро прижался губами к его и тут же отстранился, лукаво щуря глаза.
– Как станет тебе лучше, тогда и продолжим, – хитро протянул он, облизываясь, и Мана ощутил, как лицо заливает краска.
Неа покинул его спальню через несколько минут, и мужчину вдруг почувствовал, что сил у него и правда почти не было – слишком вымотал сегодняшний день, полный потрясений и внезапных планов, о которых никто его предупреждать не находил важным.
Мана широко зевнул, закрывая веки, и в скором времени заснул, думая, что что-то в этом мире так и остаётся неизменным – его болезни и недомогания первым всегда замечает Неа.
========== Третья буря ==========
Лави разбудил стук в дверь. Стучали деликатно и спокойно, так что это были точно не Тики и не Неа. И не прислуга, которая обычно не стучалась по утрам, а приходила в отсутствие хозяев комнаты. Парень лениво потянулся, выползая из-под одеяла и нащупывая глазную повязку на столике рядом с кроватью (о океан, он наконец-то спал в нормальной кровати!), и широко зевнул.
Наверное, это кто-то еще из семьи, да?
— Войдите, — негромко разрешил он, и дверь тут же отворилась.