Жемчужный узел
Шрифт:
— Так ты, выходит, станешь одной из нас?
— Надеюсь, что не совсем, — Лизавета нервно усмехнулась: вероятность превратиться в русалку ей претила.
— О-о-о-о, — теперь Инга действительно издала этот звук. — Вы собрались обмануть Навь?!
Лад поморщился:
— Давай, прокричи это погромче.
Инга ухмыльнулась. «Нет уж», — отчётливо читалось в её хитром прищуре. Деловито подобрав юбки, она шагнула в сторону редкого леса, устроилась у его кромки на траву и, прислонившись спиной к одному из деревьев, уставилась
— Вы продолжайте, не обращайте на меня внимания.
Лизавета резко отвернулась. Ей не нравилось, что важный момент в её жизни стал для Инги поводом поразвлечься.
Ольге, впрочем, не нравилось тоже.
— Мне казалось, мы это уже обсуждали, — проговорила он вкрадчиво. — Смерть, чья бы она ни была, требует уважения.
— Так ваша девчонка вроде бы умирать не собиралась.
— Тем не менее, она встанет на порог Нави. Для человека это опаснее, чем выскочить перед несущейся во весь опор лошадью. Поимей совесть: встань и помоги либо уйди и не путайся под ногами.
Вопреки надеждам, Инга выбрала первое.
— И что же мне делать?
— Подержи, — Ольга вернула ей стакан с чем-то мутным, второй же, с прозрачной жидкостью, протянула Лизавете. — А ты умойся этой водой.
Та не решилась спрашивать что-либо или возражать. Щедро плеснув на свободную ладонь, Лизавета тщательно отёрла лицо, шею — всё, до чего смогла дотянуться.
— Выплесни остатки на голову. Лишним не будет.
— Зачем это? — как ни странно, вопрос задала Инга.
— Чтобы Навь её приняла, — откликнулась Ольга так, будто это что-нибудь объясняло. Но сжалилась, когда Инга и Лизавета уставились на неё с одинаковым недоумением. — Вы же помните сказку про Бабу-Ягу? Хотя, конечно, помните, о чём это я…
Она улыбнулась, словно мысль о юности Лизаветы и Инги была чем-то очень приятным.
— В сказках Баба-Яга всегда кормит и моет молодца, отправившегося в путешествие за своею царевной. Но знаете ли вы, почему она это делает? — Ольга выдержала гнетущую паузу. — В действительности избушка Бабы-Яги стоит на границе между Явью и Навью. За ней пролегает мир мёртвых, в котором царевичу нет места. Но его можно спрятать: сделать так, чтобы он пах, словно мертвец. Поэтому она умывает его мёртвой водой и кормит здешней едой. Если бы Яга этого не сделала, на царевича нападали бы, стоило ему переступить порог её избушки. И нападал бы кто-нибудь похуже Кощея.
Лизавета сглотнула и уже почти без сомнений опрокинула на себя стакан. Вода живо побежала за шиворот и по лицу, заставляя закрыть глаза.
— Лучше не открывай, — неожиданно посоветовала Инга.
— Почему?
Вместо ответа из рук её забрали опустевший стакан и сунули следующий. Лизавета не успела разглядеть, что в нём было, так что с опаской взвесила ёмкость в ладонях. Тяжёлый…
— Тебе нужно всё выпить, — наставляла Ольга.
— Залпом, —
Почему-то Лизавета почувствовала, что к ней следует прислушаться.
Не открывая глаз, она глубоко вдохнула, словно собиралась нырять уже сейчас, и поднесла стакан к губам. Невольно помедлила — мысль о том, что внутри может быть какая-то отрава, промелькнула на грани сознания, но тут же была затолкана куда-то подальше. Лизавета запрокинула голову и выпила то, что велели.
Закашлялась тут же. Жидкость оказалась отвратительной на вкус, отдающей плесенью. Густая, она как будто связала язык, заполнила глотку — горечь засела глубоко внутри и никак не хотела уходить. Лизавета ощущала её послевкусие при каждом вдохе, при попытке заговорить.
— А можно запить? — просипела она, подозревая ответ.
— Нет, — отрезала Ольга. — Но не волнуйся, скоро станет не до того.
Сердце Лизаветы упало в пятки.
— Пора?
— Пора, — вместо Ольги ответил Лад.
Он встал рядом, протянул руку, словно кавалер на балу. Мысли об этом заставили Лизавету вспомнить их танец у озера.
— Не бойся, — по-своему истолковав её промедление, проговорил Лад. Голос его звучал мягко, успокаивающе. — То, что я рассказывал тебе… Я пытался тебя напугать.
— Только не говори, что тонуть — самый приятный опыт на свете.
— Нет, — он коротко засмеялся, но в смехе том не было веселья. — Но всё быстро пройдёт.
Скрепя сердце, Лизавета вложила свои пальцы в предложенную ладонь и последовала за водяным к его озеру. Она думала, они снова пойдут по воде, но нет — холодная, та сначала коснулась носков её туфель, затем лизнула щиколотки, заставила ткань юбки прилипнуть к голеням. Мурашки побежали по коже снизу вверх, от спины к затылку. Волосы встали дыбом.
Когда вода оказалась у самых ключиц, Лизавета судорожно вдохнула. Лад, ощутивший её волнение, остановился и обернулся. На губах его застыла улыбка, обещавшая приятную прогулку, лишённую всяких опасностей, — самая лживая улыбка на свете.
— Не бойся, — повторил он, словно это могло помочь, и опустил руки на её плечи.
Лизавета не успела моргнуть, как оказалась в крепких объятиях. Будь это любой другой день, любое другое место, она оттолкнула бы Лада и возмутилась, но сейчас она нуждалась в тепле этих рук. Рук, утянувших её прямо под воду.
Всё было именно так, как пугал Лад. Пускай она думала, что привыкла к холодной воде, но это оказалось неправдой — стоило нырнуть, и мороз ужалил всё тело иголками. Жидкость хлынула всюду, веки непроизвольно зажмурились, пальцы сжались сильнее. Горло и грудь сдавило — воздуха отчаянно не хватало, но она держалась, сцепив зубы и помня о том, что стоит открыть рот, и…
Она всё же вдохнула и с удивлением обнаружила, что под водой можно расплакаться. Для этого нужно только достаточно боли и страха.