Жена Эмина. Его наследник
Шрифт:
Стало все равно, если Дамир захочет большего и решит не сдерживать свое обещание не обижать меня.
– Ты должна знать, Диана: нас с твоей мамой очень многое связывало, - чуть хриплый баритон нарушил тишину купе, - она была красивой женщиной в свои годы. Как ты сейчас. Нежная и безумно очаровательная.
Глава 19
– Значит, это был ты, - выдохнула я, - ты послал своих людей в наш дом?
Как же я не догадалась раньше?
Эмин не солгал: он здесь не причем. Это были люди
– Дамир, ты хотел увидеть маму? Но тогда почему ты сказал мне, что это были люди Эмина? Зачем запугивал?
Дамир долгое время молчал, подбирая слова. Я медленно приходила в себя, отпуская из мыслей папу и Эмина, когда Дамир неожиданно взял меня на руки, как пушинку, и притянул выше, на подушку.
– Так тебе будет удобнее, - пояснил мужчина, встретив мой взгляд, - прости меня за тот обман и вторжение, Диана. Но тогда моей целью была не Анна, а ты.
Поглаживания ненадолго прекратились, Дамир задумчиво перебирал мои волосы.
– Я долго искал Диану Шах. Найдя тебя, я должен был убедиться, что ты и есть та самая Диана – дочь Анархиста и жена Эмина. Я знал, что маму Анны звали Мариной, и твоя бабушка лишь подтвердила мои догадки.
– Значит, ты искал меня, - задумчиво шепнула я, - и как хорошо ты знал мою маму? Что вас связывало?
Мужчина неожиданно улыбнулся, и глубокие морщины на его лице на миг разгладились.
– Очень хорошо знал, Диана. По молодости.
Дамир замолк, думая о своем – о нежном, о любимом в прошлом.
– После того, как Анна забрала документы из университета и переехала к Анархисту, она не сразу почувствовала боль от пощечин и прочего, чем баловался тиран. Мы познакомились чуть позже, когда в ее глазах уже появился отчетливый страх к ублюдку.
Я зажмурилась.
И вспомнила тот день, когда Дамир впервые приехал к нам домой. Мамы тогда не было дома – она находилась у дяди Бори и поэтому не застала Дамира. Интересно, как она отреагирует на Алиева завтра? Вспомнит ли?
Какой будет ее реакция?
– Тогда я и попытался спасти твою маму. Увезти, спрятать, оберегать ее. И не только ее, но и мальчика. Эмина.
– И что дальше? – с придыханием спросила я.
– Дальше все закрутилось сильно, Диана. Как итог: слишком многое вскрылось, - Дамир поджал губы, - и я выпал из мира на долгих двадцать лет, десять из которых заняла реабилитация.
– Что? – не поняла я, - о чем ты говоришь, Дамир?
– Узнав, что я пошел против него, Анархист сделал из меня овоща, Диана. Фактически инвалидом. Он прятал меня под землей - и жить не давал, и умереть не позволял.
Я похолодела. А руки Дамира стали жесткими, как и выражение его лица.
– У меня не было шансов выбраться.
Дамиру вдруг стало тяжело говорить.
Я зажмурилась, отчаянно качая головой.
Этого не может быть.
Господи.
– Надеюсь, за все свои деяния Анархист сейчас горит в аду.
Дамир произнес это с такой злостью, что у меня не осталось сомнений: у него есть личные счеты с умершим.
В следующий миг Дамир распахнул рубашку, оголяя грудь. Я отшатнулась, привстав на кровати: вместо груди передо мной было узорчатое полотно. Одни шрамы. Страшные шрамы, парализующие своим видом. Ни живого места. Сплошное израненное тело.
Горечь и боль в одном флаконе.
– Я был привязан как скот. За то, что хотел вернуть свою… - Дамир не договорил, яростно кусая губы.
Он встретил мой взгляд, в нем – шок и боль.
– Извини, Диана. Это уже слишком. Я не хотел пугать тебе перед сном.
Дамир поднялся с постели, на ходу застегивая рубашку, и вышел в коридор.
Рубашка дорогая. А цена этой рубашки нарисована прямо под ней – на груди. Цена этого поезда нарисована. Цена охраны и мер безопасности. Дамир боится: за двадцать лет он научился это делать – бояться. Но он не отказался от меня, он снова пошел наперекор - только теперь приемному сыну Анархиста.
Его любовь ко мне очевидна. Она выше страха, который Анархист породил в нем за годы заточения. Дамир возродился из пепла, воскрес, но не ушел во тьму, а нашел меня. Он оберегает меня от Эмина, как в свое время пытался уберечь Анну от Анархиста.
Дамир - Бессмертный.
В моих глазах менялись картины – одна за другой. Запястья с толстым белом шрамом. Это следствие прикованных рук и ног. В свое время эта кожа были перетерта до крови. Я тяжело сглотнула: Анархист не мертв – он жив в нашей памяти, он втерся под кожу навечно.
Я отыскала Дамира в переговорной. Он сидел на кресле и пил воду, смотря ровно перед собой. Я присела рядом.
– Дамир Бессмертный, - сказала я зачем-то, и тут же пожалела.
Мужчина улыбнулся, а я в ответ погладила его запястья – там, под рубашкой, были ужасные следы пыток.
Все пострадали от рук Анархиста.
Но больше всего от зверя досталось Алиеву. Израненное тело - тому подтверждение.
– Я только одного не понимаю, Дамир, - я нахмурилась, - за что же Эмин так сильно ненавидит тебя? Почему отказался от твоей поддержки, когда Анархиста не стало? Я помню, это было ужасное время: на нас давили со всех сторон, Эмину любая помощь была чрезвычайно важна.
– Ты уверена, что хочешь знать это, Диана? – горько усмехнулся Дамир.
– Хочу. Скажи мне, Дамир, - попросила я.