Жена Гоголя и другие истории

Ландольфи Томмазо

Деревянная лестница басовито загромыхала, на этот раз не сверху вниз, а снизу вверх, и в пролете показалась известная личность. Джамбаттиста, жертва! До чего же он был хорошенький вблизи: нежная кожа, светлые глаза, золотистые брови при каштановых волосах, глаза он, правда, нервно прищуривал, на лбу уже были морщины... И все равно (согласен, это «все равно» тут не очень-то к месту) его предстояло убить. С другой стороны — рассматривать его времени не было, а раздумывать — тем более.

Возбужденный какой-то своей буйной

игрой, мальчик насмешливо посмотрел на парочку, принявшую невинный вид, и даже не подумал поздороваться.

— А-а, Джамбаттиста, — поспешно нарушила молчание сестра. — Чего тебе?

— Ничего. — Но уходить, однако, не собирался.

— Дон Марио пришел к бабушке, ему нужны фуфайки, — на всякий случай неуверенно объяснила юная перестраховщица, напоминавшая в эту минуту человека, который держит в руках взрывоопасный предмет.

— А мне-то что! — отозвался брат с характерным римским выговором.

— Просто я думала, ты знаешь, где она.

— Кто, бабушка? Откуда мне знать? Ты тот самый, — неожиданно спросил он, — кто живет там, напротив? — И неопределенно показал на окно.

— Да, прекрасное дитя... Прекрасное и хорошее. Ты ведь хороший мальчик, не так ли?

— Черта лысого, — ответил тот на привычном для него лексиконе. Представление о нем как о хорошем мальчике, должно быть, показалось ему нелепым.

— Постыдился бы, — все с той же неуверенностью пожурила его сестра. — Кто так разговаривает?

— Ничего страшного, пусть говорит, что хочет, он такой славный. Скажи-ка, ты ходишь в школу? В какой класс?

Вопрос остался без ответа; малыш демонстративно почесывал живот.

— Брось зубы заговаривать. Сколько дашь?

— Что-что? Откровенно говоря...

— Иди-ка ты играть, — вмешалась сестра.

— Дудки! Сколько дашь?

— Сказать по правде, мне непонятно, почему я должен тебе что-то давать... Нет, я, конечно, могу, но с какой стати?

— А с такой. Я тебя застукал с моей сестрицей.

— Ага, теперь понятно. Славненький малыш! Сообразительный! Но ты ошибаешься, твоя сестра мне только показала машину...

— Для вязки чулок, а не фуфаек...

— Неужели? А она была уверена...

— Здрасьте вам! — сказал он (это означало — на его жаргоне, — что я у него не крючке).

— В любом случае держи.

— Да ты жмот.

— Ничего себе! Ладно уж, на еще.

— Теперь хватит. Привет. — И, словно Мефистофель, Джамбаттиста с грохотом провалился вниз.

О том, чтобы остаться с нею, не могло быть и речи. Марио обратился в бегство, сердясь, что его превратили в посмешище в глазах девочки и своих собственных. И кто? Невоспитанный мальчишка, из тех, кого называют «сорвиголова». Однако, как ни странно — и это было хуже всего, — никакого стыда он не чувствовал.

Почему? Бог весть.

Так или иначе, его план, состоявший в том, чтобы продумать преступление и предварительно

вжиться в него, можно было считать провалившимся.

10

— Да не волнуйся ты так, я здесь. Что еще случилось?

— Появились новые обстоятельства, мне нужна поддержка.

— Этого я и боялся. Позволь мне вздохнуть про себя и мысленно покачать головой... Я здесь. Итак?

— In primis et ante omnia [60] — Марио.

— Опять ты со своим Марио!

60

Прежде всего и главным образом ( лат.).

— Да, опять, пока ты не убедишь меня...

— Что Марио — единственно возможное для тебя имя?..

— Хотя бы.

— Я этого не смогу сделать, но учитывая факты...

— Какие еще факты, исчадие ада?

— Сам знаешь.

— Ах, сам знаю ? Нет уж, мой милый, я другое знаю, что о фактах (даже таких невинных, как детоубийство) нельзя говорить, пока...

— Пока ты не поменяешь имя?

— Естественно. Попробуй-ка проглотить шляпку гвоздя, а потом посмотрим, превратится ли она в твоем желудке в химус.

— Дурацкий пример. И почему именно шляпку, а не весь гвоздь?

— Да потому, болван, что весь гвоздь поранил бы тебе желудок или кишечник.

— Хорошенькая логика! Иными словами, ты хочешь сказать, что имя Марио не вписывается в твой или наш контекст?

— Не хочу сказать, а говорю и добавляю: суди сам, можно ли таким путем чего-то добиться. В последнее время...

— То есть четверть часа назад.

— Четверть часа назад я вынужден был прибегнуть к странным словосочетаниям, жонглировать местоимениями, лишь бы избежать употребления своего ненавистного имени.

— Как это, «прибегнуть к словосочетаниям»?

— Мысленно.