Женщина-генерал и старшая принцесса
Шрифт:
Последнее событие, можно сказать, было самым шокирующим для императорского двора и простолюдин. Его даже зафиксировали в официальной книге ведомостей.
После того, как отбыл Линь Фэйсин, Ли Му с опозданием, но понял: скорее всего, провизию найти не удастся.
Ли Му сидел в своем шатре, погруженный в думы. Перед его мысленным взором мелькали фигуры множества людей. В конце концов, он лишь беспомощно вздохнул.
Ли Му не ожидал такого. Дым сражения за престол все же достиг северной границы. Эти люди были совершенно помешанными. Рискуя
Ли Му понимал, что этот инцидент нельзя сохранять в тайне. Но также он не мог играть жизнями этих более чем сотен тысяч солдат. Тщательно взвесив все в уме, он написал письмо Его Величеству Ли Чжао и велел посыльному безотлагательно доставить доклад в столицу.
Посыльной ехал без сна и отдыха, меняя лошадь за лошадью. Он несся что есть мочи, едва не умирая от усталости. Наконец, утром четвертого дня доклад лежал на столе Ли Чжао.
Ли Чжао с ошеломлением смотрел на красную восковую печать на письме: неужели северная граница не справляется со своими обязанностями?
Распечатав письмо и прочитав доклад, Ли Чжао впал в безмолвное раздумье. В императорском кабинете стало пугающе тихо.
В конечном счете, те, кто отвечал за доставку провизии из столицы, были обезглавлены и выставлены напоказ. Все солдаты, которые доставляли провизию в лагерь, были понижены в должности и переведены в отдельные места пожизненно отбывать наказание.
Что насчет Ли Му…
Ли Чжао лишил его трехлетнего жалованья и "даровал" сотню ударов.
Для Ли Му, имевшего более тысячи земель, это было просто каплей в море. Реальным наказанием были эти удары, наносимые дубинками.
Для Ли Му как главнокомандующего всей армией на северо-западе и брата императрицы принять сотню ударов перед своими солдатами, пусть даже никто не осмеливался поднять на него руку, было унижением и лишением чести...
Ради общих интересов Ли Му не сказал, что заработал сотню ударов за пропажу провианта. Всякий раз, когда появлялись солдаты, которые хамили и возмущались несправедливостью по отношению Ли Му, он наносил удары и им. В результате никто не продолжал заступаться за Ли Му, и даже число критикующих сократилось.
Ли Му, казалось, постарел лет на десять за одну ночь. За утрату провизии такое наказание считалось мягким. Но он понимал, что у Ли Чжао, должно быть, возникли подозрения на кого-то.
Императорскому двору Ли Чжао тоже не стал ничего объяснять. Наказав Ли Му, он распорядился о срочном снабжении провизией непосредственно из государственной казны. Он лично назначил солдат и приказал им доставить провизию до самого Янгуаня.
Любой здравомыслящий человек во дворе мог быдогадаться, что с предыдущей партией провизии что-то произошло. Однако Ли Чжао намеревался держать это в тайне, и этот вопрос был снят с повестки дня.
Некоторые люди понимали, почему Ли Чжао "принял" потерю провизии и даже засекретил ее, а некоторые
Ли Чжао перечитывал письмо Ли Му снова и снова. Его взгляд задержался на словах "бесследно исчезла, возможности разыскать нет”, надолго лишившись дара речи.
… …
Линь Ваньюэ с нетерпением ждала, пока Су Сипо не пошлет ей весть о том, что караваны скоро отправятся в путь.
Она и Бянь Кай подъехали к окраине города, где их ждал Су Сипо. Караваны должны были тронуться как только присоединится Линь Ваньюэ.
У Линь Ваньюэ голова шла кругом. Ее руки крепко сжимали поводья, а выражение лица было пугающим.
Ткани, ткани, ткани!
Более сотни караванов везли ткани. Связанные вместе, высоко сложенные, покрытые промасленной бумагой. С первого взгляда было понятно, что в повозках были партии за партиями тканей!
Только несколько из них везли сундуки, на каждом из которых были замки. Но в этих сундуках нельзя было разместить столько зерна!
Су Сипо весело улыбнулся Линь Ваньюэ и спросил:
— Младший брат Линь, выглядишь каким-то подавленным. Тоскуешь по деве из "Байхуа"? Если хочешь, гэгэ выкупит ее для тебя.
Линь Ваньюэ посмотрела на Су Сипо, потом перевела взгляд на повозки, выстроившиеся в цепочку от головы до хвоста за пределами города. Она чувствовала себя пойманной в паутину: не в силах вырваться и убежать.
— Су...дагэ, прошу извинить, здоровье этого младшего брата не позволяет поехать с дагэ в столицу…
— О...в самом деле досадно! Но поросшие лесом горы стоят на месте, а изумрудные воды текут бесконечно*. До встречи в столице, младший брат Линь.
* поросшие лесом горы стоят на месте, а изумрудные воды текут бесконечно — , (qingshan b`u gi lshu ch'ang li'u) — прощание с надеждой свидеться вновь
Линь Ваньюэ сухо улыбнулась:
— Ай, увидимся в столице.
Су Сипо обратился к Бянь Каю:
— Хорошо позаботься о своем молодом господине.
Затем он махнул рукой в сторону караванов:
— Двигаем!
В ту же минуту раздались понукания извозчиков, конский топот и скрип колес.
Линь Ваньюэ провожала взглядом растворяющиеся вдали караваны господина Су. В голове был сплошной сумбур: бессилие, разочарование, сожаление и угрызения совести. Она держалась за последний клочок надежды и всей душой уповала на то, чтобы у Мэн Ниды были сдвиги!
Бянь Кай, стоявший рядом с Линь Ваньюэ, смотрел, как караваны постепенно исчезают за горизонтом. Вдруг он широко раскрыл глаза, и на его лице пробежал испуг.
Втянув в себя прохладный воздух, он с особой осторожностью взглянул на слегка сгорбленную спину Линь Ваньюэ и плотно закрыл рот.
Автору есть что сказать:
Добро пожаловать в сегодняшнюю программу "Поиски и находки". Наша сегодняшняя тема: куда делась провизия?
Ли Сянь: Син, резвишься и попиваешь цветочное вино*? Как там провизия?