Шрифт:
СПАСАТЕЛЬНЫЙ КРУГ
Я очень люблю воду. Хотя всегда боялся утонуть. То же самое я испытываю по отношению к женщинам. Открытая шея, зеленый взор, волнистая прядь пугают не меньше, чем открытый водоем и нечаянная волна. Море – это не по мне. Женщина же – это всегда море. Море и бездонность. Это я понимаю.
Всем открытым водоемам я предпочитаю бассейн. Бассейн напоминает женщину, ограниченную условностями. В нем тепло, радостно и безопасно. В любой момент всегда можно выбраться на сушу.
Впрочем, плавание в бассейне
Ирина Петровна даже внешне чем-то напоминала мне этого самого солдата. Крупная, высокая она, казалось, самой природой предназначалась для того, чтобы напоминать о Жан-Жаке Руссо и о его призыве « Назад, к природе»!». Впрочем, напрасно прародительница так зазывала своих чад обратно. Глядя на Ирину Петровну трудно было избавиться от ощущения, что человек не далее, как вчера, прогуливался по дорожкам эдемского сада ( если они, конечно, там есть). Водяные капли, которые она энергично смахивала с чашечек купальника, были каплями дождя, которыми творец щедро орошал своих детей; холодное удивление, с которым она наблюдала за моим суетливым желанием подчинить себе воду, удивлением существа, не ведавшего добра и зла.
Она превосходила меня во всем. И не только меня. Если где-то и был Адам, которому она могла подчиниться, то звать его должны были не иначе как « Железный Арни». Но в бассейне, среди тех, кто два раза в неделю пытался хоть немного размять свои скрюченные в офисных баталиях косточки, таковых не было.
Удивительно, но Ирина Петровна уже с третьего посещения стала удостаивать меня необременительно беседой. Вероятно, ее влекли ко мне те же чувства, которые заставляют энтомолога безотрывно наблюдать за жуком, барахтающимся в навозной жиже.
– Василий! – она всегда называла меня полным именем, чего я терпеть не мог, но вынужден был терпеть, – что вы думаете о современном бизнесе?
Отгоняя волну, которую с мощным выдохом навлекала на меня Ирина Петровна, я начинал судорожно думать о том, как бы достойнее ответить. Пока в моих глазах вспыхивали и гасли улицы Нью-Йорка и Токио, заполненные неоновыми вывесками с индексами Доуля и Джонса, она уже переключалась на другое:
– А как вам показался последний роман Уэльбека?
И снова я плыл в потоках ее мысленных извержений, не зная что сказать. Привыкший к бурунам и завихрениям, к ее
– Василий, – тяжелая волна, подгоняемая ее рукой, ткнулась мне в нос, – как вы себе представляете жизненный крах?
Признаться честно, вопрос этот попал в точку. Порою мне казалось, что мой жизненный крах начался с момента рождения. Если же вспомнить, что два месяца назад я развелся с женой и ушел с хорошо оплачиваемой работы, то вопрос этот был, как нельзя кстати.
– О! – сказал я, злобно фыркая и отплевываясь, – разумеется, это кабинет, украшенный полотнами Магрита и Коро…– я сделал небольшой выпад вперед, чтобы догнать уплывающую собеседницу, – …всюду ковры, изящные безделушки в восточном стиле, чипендейловская мебель…На столе, за которым я сижу, лежат пачки веленевой бумаги, украшенной фамильным гербом и печатями…На них щедро рассыпаны сухие колонки цифр; дверь открывается, входит дворецкий…
Ирина Петровна замедлила свой темп, удивленно глядя на меня, перевернулась на спину.
– …«Сэр!» – говорит дворецкий хорошо поставленным голосом, очень напоминающим голос Юрия Яковлева. « Мы разорены!»…Дворецкий с немым удивлением следит, как мои пальцы, украшенные двумя алмазными перстнями, тянутся к ящику стола…– Ирина Петровна жадно всхлипнула, то ли от смеха, то ли от восторга, -… пистолет с инкрустированной рукояткой ложится в ладонь, я нажимаю на курок… – я крякнул, касаясь рукой кафельного бортика.
– … выстрел…пистолет вываливается из моей руки… На рукоятке виднеется надпись: «Сэру Базилю от Его Королевского Величества в день его совершеннолетия»…
Ирина Петровна расхохоталась. Оттолкнулась от лестницы и мощно поплыла по параллельной дорожке. Очутившись впереди, перекинулась на спину и звонко крикнула:
– Василий, вы не лишены фантазии…
– О, да…– фыркнул я, чувствуя, что не мешало бы выбраться на берег, – это, пожалуй, все, что у меня осталось…
Вода все больше хотела узнать, что у меня внутри. Едва двигая руками, связанными петлями усталости, я повернул обратно.
– …но вы описали жизненный крах, так сказать, в мужском варианте…– Ирина Петровна, рождая пенный бурун, вынырнула впереди меня и мелкими саженками приблизилась вплотную. – А как вы бы описали то же самое, только для девушки, которой двадцать шесть лет, за спиной никому ненужный институт да парочка бестолковых романов. …и еще…– Ирина Петровна подплыла ближе и взяла меня за руку, поскольку я начал тонуть…– В сумочке у нее 80 долларов. И ни копейки больше. Как вы полагаете, что из вышеперечисленного может стать для нее спасательным кругом?
Ответить мне мешала вода, которая хлынула в рот и в нос. Признаться честно, в тот момент спасательный круг мне был нужнее, чем вышеописанной девушке. Видя мое бедственное положение, Ирина Петровна пришла на помощь. Руки ее мягкими толчками погнали непослушное мое тело к бортику. Через несколько минут мы уже сидели на скамеечке, глядя на голубовато мерцающую воду.
Я тяжело дышал. Ирина Петровна участливо держала меня за локоть.
– Ну так ? – спросила она, когда я немного отдышался. – Видите ли вы где-нибудь на горизонте спасательный круг?