Женщины
Шрифт:
и бедра ее кажется вот-вот
50
растопят мои чресла… Как в тумане
каком-то наркотическом слегка
улавливаю запахи «Клима» -
духов французских, этот запах Тане
присущ был также, видимо у них
являлась общим достояньем склянка
с духами теми. Наконец подлянка –
закончилась мелодия, и стих
магнитофон, но с Ирою все также
мы продолжали обниматься,
51
стыдился, что когда чуть отойду
от Иры, то заметит кто-то взглядом
распущенным насколько с Ирой рядом
я перевозбудился – на беду,
а может быть на счастье, целомудрен
я был ужасно… Но опять звучит
спокойная мелодия, вновь хит
конца семидесятых… В легкой пудре
щека Ирины ( фирмы «Ланкоме»
ее косметика), и я ловлю момент –
52
случайное к щеке прикосновенье
вновь повторяю и уже плыву,
что называется, и даже резкий звук
разбитой чашки нашего томленья
не прерывает. Вот ее виска
коснулись мои губы, вот вдыхаю
ее духи и слабо различаю
приятный запах локона, слегка
упавшего на лоб, а мои руки
ее схватили плотно словно крюки.
53
Но вот мои ладони по спине
ее прошлись, скользя то вверх, то ниже…
Вот как бы невзначай – а вдруг обижу! –
моя ладонь касается… но нет! –
она убрала выше мою руку…
О боже мой, как счастлив был тогда
я в самом деле! Где мои года?
Вернуть бы целомудренную муку
любовного томленья, чтобы вновь
изведать первобытную любовь
54
и воспарить над бренною землею…
Ужель не испытаю никогда
того, чего уж многие года
не достает и что меня с собою
не может примирить, и все коплю
в душе как в неком избранном сосуде
томления свои, надеюсь – будет
опять избыток, снова полюблю
как в юности, и розой тайна мира
раскроется опять, и моя лира
55
не оплошает и послужит вновь
высокому и сильному искусству…
Но это лишь мечты… Бывает пусто
и свято место… Впрочем, приготовь
свой ум, читатель, к восприятью жизни:
в ней так разнообразно все, и взгляд
меняться должен, и бываешь рад
любому ракурсу, в который ум твой втиснет
теченье жизни, правда, коль сперва
преодолеешь
V. В ФЕОДОСИИ
56
Но возвратимся в памятные годы…
Оставим новогоднюю ту ночь
и сядем на автобус, чтобы прочь
из города уехать – мы в походы
ходили на каникулах всегда –
так вот, мы в Феодосию попали
с тобой, читатель, где, то ли в спортзале
то ль в комнате просторной – не беда,
что я не помню точно, – расстелили
мы спальные матрасы, клубы пыли
57
подняв сперва, на крашеном полу.
Я в рюкзаке копаюсь полинялом,
где байковым придавлен одеялом
был ужин, что хотел достать к столу,
который накрывали тут же, рядом,
в проходе меж матрасами, стеля
газеты на полу и в круг валя
съестные все припасы, чтобы взглядом
определить: что есть у нас с собой?
и все ли накрывать, чтоб на убой
58
не наедаться?.. Я, томимый грустью
любовною, поскольку не пошла
в поход Ирина, у нее дела
какие-то возникли дома, пусть и
печальный, но занятьем развлечен:
вытаскиваю пищу, что в газету
завернута и, развернув, котлету
на хлебе нахожу, беру бекон
и очищаю от газеты влажной
просаленной, огурчики в бумажной
59
обертке также – ведь тогда пакет
из целлофана, да еще с набитым
рисунком, был ужасным дефицитом
и стоил на толкучке много лет
до десяти рублей, - потом яички
вареные кладу на общий стол
и вновь сажусь на свой матрас, на пол
кладу рюкзак у головы и, спички
нащупав в куртке, завалившись в бок,
бросаю незаметно коробок
60
в рюкзак, на дно, подальше – запрещалось
курить у нас, а я тогда уже
покуривал, хоть был настороже
когда курил – мне тяжело давалась
взросления наука… В общем так.
Когда поужинали, мы сгрудились возле
Ирины Леонидовны на возглас
ее командный, мол, кончай бардак,
садимся все в кружок и начинаем
играть в игру… И вот уж мы играем
61
в ассоциации… Как вдруг раздался звук