Жертва
Шрифт:
– Потому что я так хочу, – вслух ответил он. – Все готово к свадьбе и откладывать нам ни к чему да и опасно. Вместо Рэми со мной поедет Арман.
– Вновь этот оборотень.
– Давно хотел тебя спросить, – Мир заглянул в поблескивающие в полумраке глаза телохранителя. – За что ты так не любишь оборотней?
Лерин скривился на миг и ответил дерзким взглядом. Никто кроме телохранителей не осмеливался так смотреть на наследного принца. Ну, может Арман иногда. В миг безрассудства.
– Когда я жил в горах, у меня был друг и названный брат, – тихо ответил
– Мне очень жаль твоего друга, но и среди кассийцев хватает шальных людей. Тем не менее, всех кассийцев ты не ненавидишь.
– Помнишь, несколько зим назад я уезжал в родную деревню? – продолжил Лерин. – Мой младший брат прислал тогда письмо... Илар долго преследовал того оборотня, и однажды вернулся в деревню израненный, покусанный. Провалялся в лихорадке седмицу, а когда встал, сбежал в лес и сам начал убивать... Мой род позвал меня, чтобы я убил названного брата собственными руками…
– Ты никогда не рассказывал о своей семье... – прошептал Миранис.
– А что рассказывать? Там, в провинции, люди живут иначе. И они да, ненавидят оборотней, не верят им – на то есть причины. А тут этот Арман, Рэми...
– …и я... – так же шепотом ответил принц. – Меня ты тоже ненавидишь?
– Ты же знаешь, я не умею тебя ненавидеть. Как не умею ненавидеть Рэми, как не сумел возненавидеть Илара. Арман же...
– … никогда не убивал...
– Я этого не знаю.
– Так ли?
– Не мучай меня, Миранис, – неожиданно мягко ответил Лерин. – В последнее время я и так многое передумал, многое понял. На многое посмотрел иначе.
Миранис вздрогнул. Рэми… его сила меняет всех. Но только ли она? Кадм был более задумчивым, почти перестал язвить, Тисмен то и дело поглядывал на Мираниса долгим, печальным взглядом, вот теперь и холодный обычно Лерин будто растаял…
– Рык… странный подарок, не так ли? – усмехнулся Миранис.
Симпатичный, белоснежный барс, который, возможно, переживет их всех. Барс, который теперь скучал без хозяина в замке.
– Не вздумай хоть мне льва дарить, – Миранис направился к люку, ведущему к лестнице.
– Боевой лев отличное подспорье в битве, мой принц, – неожиданно спокойно ответил Лерин.
– Против магии? Сомневаюсь. Идем, Лерин. Дождь усиливается, я не хочу вымокнуть.
***
Стоило выехать из замка, как опять стеной зачастил дождь. Но Миранис даже радовался крупным каплям, бьющим о крышу простой повозки: тепло и солнце, которыми баловала их Виссавия, уже давно надоели. Хорошего должно быть немного, иначе оно перестает быть хорошим. Перестает цениться. И дожди нужны земле так же, как нужно и солнце. А зима нужна так же, как и лето. Виссавия же была ненастоящей, жила за счет силы своей богини.
За стенами кареты суетился ночной город. Зазывали яркими огнями дома веселья, а в них – податливые, молодые красотки, терпкие вина, эрс и приятное, томительное забвение.
Миранис
Сегодня все было иначе. В свете стоявшего на полу повозки фонаря дремал, устроившись в углу, Кадм, задумчиво перебирал четки Лерин, в очередной раз выпрашивая милость у богов, рассматривал ползущего по руке паука Тисмен, прижималась к боку Мираниса смущенная Лия. Арман, завернувшийся в плащ, сидел к ним спиной на козлах рядом с управляющимся с конями Лиином. Настоящий Арман: теперь, в городе, им не была нужна маскировка.
Повозка плавно остановилась. Всхрапнули тревожно кони. Шевельнулась тяжелая ткань, скрывавшая их от ночного города и дождя, напряглись телохранители и мгновенно расслабились, когда внутрь сначала заглянул, а потом и запрыгнул высокий, худой мужчина.
Миранис кивнул поклонившемуся наемнику, вдохнув полной грудью влетевший в повозку свежий воздух. И все же Рэми умеет выбирать друзей, и, что немаловажно, умеет к себе привязывать. Даже этого циничного Гаарса привязал, а среди наемников теплые чувства, как известно, – редкость.
– Нечасто ты к нам заглядываешь, – сказал Миранис.
Заглядывал бы почаще, глядишь, упрямый телохранитель меньше бы ерепенился. Гаарс каким-то непостижимым образом всегда добивался от Рэми послушания. У Мираниса вот так не получалось.
Впрочем, время ли сейчас думать о Рэми?
– Некогда, – холодно ответил Гаарс, скидывая мокрый плащ и усаживаясь в углу повозки. – Да и вреден мне воздух замка. Первые два визита туда удавшимися не назовешь.
Еще бы. В первый визит Гаарс пытался убить Армана и попался не очень-то добренькому Кадму. Миранис помнил, как выглядел наемник после разговора по душам с его телохранителем. Но помнил, что и едва стоя на ногах, Гаарс пытался защищать попавшегося Миранису мальчишку, Рэми, хотя и понятия не имел о его происхождении.
Несмотря на дружбу с Рэми, Гаарс не раз давал понять, что с Миранисом они не на одной стороне. Цех наемников всегда был против власти – оно и понятно. Те, кто дружит с законами Кассии, со своими хлопотами идут к дозору да к жрецам. Остальные платят менее щепетильным наемникам. И, хотя Гаарс перестал быть наемником, подчинялся он исключительно целителю судеб. Как, увы, и многие другие «друзья» телохранителя.
– Не вижу с тобой Рэми, – заметил, наконец-то, наемник. – Жаль, я бы с удовольствием повидал мальчика.
Миранис тоже с удовольствием повидал бы «мальчика»...
– Ты сделал, что я просил? – спросил он.
– Да, жрецы ждут, ритуальный зал готов, – Гаарс с легким любопытством посмотрел на Лию. – Все, как ты пожелаешь, мой принц.
Повозка вновь остановилась, на этот раз у тяжелого, побитого временем и погодой храма. Миранис вышел наружу, разминая затекшие ноги. Плащ из валеной шерсти казался тяжелым и слишком теплым: Мир взмок и теперь с удовольствием подставлял лицо дождю, надеясь хоть на какую-то прохладу.