Жестокая любовь мажора

Демина Маша

Илай издает раздраженный рык, я чувствую вибрацию щекой, прижатой к его груди, прежде чем теплые ладони обхватывают мое лицо и заставляют поднять глаза.

Часто моргая, делаю глубокий вдох, а когда пелена слез немного рассеивается, я оказываюсь под тяжестью его темных, почти грозовых глаз.

— Дыши, — требует он, напоминая, что я буквально задыхаюсь прямо у него на глазах. Его ладонь спускается на мою шею и большой палец мягко скользит по горлу. — Дыши, Алис. Медленно.

Слезы снова подступают, и я пытаюсь

сделать то, что от меня требует Илай, но я… я не могу. Слова застревают в горле. Потому что в глубине души запуганная часть меня сопротивляется, будто боится, что я скажу что-то лишнее. То, что заберет у меня все.

Но к черту меня. И все мои страхи. Я молчала слишком долго, и вот к чему это привело. Мой сын — заложник моего прошлого.

Илай проводит пальцами по моей влажной щеке, по-прежнему проявляя терпение, которое скрипит у него на зубах. Еще один прерывистый вздох — и я позволяю ему обернуться потоком слов:

— Я все обязательно объясню тебе позже, но прошу тебя сейчас пообещать мне, что ты не сделаешь ничего, что навредит нам.

— Почему я должен навредить вам, Алис? — едва ли не рычит он, не понимая, о чем я.

— Пообещай! — требую я с щемящим чувством в груди.

— Обещаю!

Я несколько раз киваю. Затем нервно сглатываю и, крепче стиснув футболку на его груди, выдаю на одном дыхании:

— Мой отец вышел из тюрьмы и нашел нас… Он потребовал деньги… очень большие деньги… — мое горло дергается. — Илай, у него наш сын…

Сильные пальцы впиваются в мои плечи, когда Илай хватает меня и отстраняет от себя.

— Какого черта, Алис? Что значит «у него наш сын»?

Я мотаю головой, собираясь с силами.

— То и значит. Он угрожает мне. Если я не дам ему нужную сумму, он… он будет издеваться над нами. Или… кого-нибудь убьет…

Илай резко выпускает меня из рук и отшатывается, будто я ударила его.

— Что?! Блядь… — он чертыхается себе под нос и взъерошивает волосы. — Где он? Почему ты сразу не позвонила?

— Я собиралась! — с надрывом кричу я, а потом добавляю тише: — Собиралась, но это все случилось перед твоим приездом… — сжимаю руки в кулаки от бессилия. — Он заявился прямо сюда. Я… я ничего не успела сделать… он схватил Кирилла и теперь шантажирует меня.

Илай тяжело дышит. Я вижу, как дергается кадык на его татуированной шее, прежде чем в тишине гремит его тяжелый голос:

— Где он?

___________________

Дорогие мои, приношу извинения за задержку! Последние главы даются непросто, прошу вашего терпения и понимания ?

Глава 48

Где он?

Тон Илая прошивает меня насквозь, словно пуля, и сердце, дрожа, забивается в самый угол.

Я смотрю на Багирова, ощущая, как ярость стремительно разгорается в нем, и нервно сглатываю.

Я чувствую себя застрявшей

в ловушке, из которой нет выхода. Мозг судорожно прикидывает возможные исходы этого разговора, но мои нервы слишком истощены и одновременно взвинчены до предела.

Все во мне сейчас дрожит, как при афтершоке после основного толчка — сплошной хаос и боль от разрушения в ожидании следующего удара. Но я все же беру себя в руки и едва слышный шепот срывается с моих губ:

— Он сейчас в моей комнате.

И тогда происходит то, чего я боялась: Илай уверенным движением убирает меня с пути, как незначительную помеху просто отставляет в сторону, и идет к двери общежития.

— Нет! — крик вырывается из горла, я бросаюсь вперед и крепко хватаю его за запястье. — Нет, умоляю тебя! Ты обещал…

— Прекрати, черт возьми, — шипит он и вырывает свою руку, но я снова вцепляюсь в него до боли в пальцах в попытке остановить. — Я не собираюсь стоять здесь, когда этот ублюдок…

— У него нож! Он держит его у горла твоего сына! — выпаливаю я с надрывом, заставляя Илая застыть на месте.

Сердце стучит прямо в горле, я так часто дышу неглубокими вдохами, что голова начинает кружиться и все вокруг плывет, размывается перед глазами.

— Он причинит ему боль, если ты зайдешь туда… — шепчу, медленно расслабляя пальцы и постепенно ощущая, как они онемели от того, с какой силой я удерживала Илая.

Быстрый вдох. Выдох.

— Умоляю тебя, Илай… не ходи… — мой голос дрожит, — ты спровоцируешь его…

Илай напрягается, я чувствую, все еще прикасаясь к нему, как каменеет его тело, а затем он так резко разворачивается, что я отшатываюсь назад.

— И что ты предлагаешь?! — рычит Багиров, сжимая кулаки. — Что, черт возьми?!

— Я не знаю! — кричу отчаянно, а после срываюсь на дрожащий шепот. — Я не знаю, ясно?! Мне страшно… мне очень страшно, и я не знаю, как все сделать правильно…

Илай издает раздраженный сдавленный стон, сдавливает пальцами переносицу, а потом делает шаг ко мне и сгребает меня в объятья.

— Прости, — он тяжело сглатывает и прижимает мою голову крепче к своей груди. — Я не хотел на тебя срываться. Это просто… — он задерживает дыхание и произносит тише: — Это просто пиздец какой-то…

Кожа покрывается болезненными мурашками, потому что я чувствую, как Илая начинает трясти. Ему страшно. Как и мне. И мы оба не знаем, что нужно сделать, чтобы не навредить сыну. Это вызывает неприятное состояние всепоглощающей безысходности, от которого кровь стынет в жилах.

— Он предупредил, чтобы я не обращалась в полицию, — наконец выдыхаю я, пользуясь объятиями Илая, как воздухом. — Сказал, что ему нечего терять… и приставил нож к горлу Кирилла.

Я зажмуриваюсь, когда этот кадр вспыхивает перед глазами, но тут же распахиваю их от того, с какой силой Илай сдавливает меня.