Жестокеры

Рува Алиса

Я устало улыбнулась. Меня встретил нелюбимый город, который за эти полгода совсем не изменился и меняться не собирался. Я уже успела отвыкнуть от его сумасшествия и грубости. И почти перестала думать о том, насколько странные его жители.

– Ну здравствуй, город…sk!

Закинув сумку на плечо, я пошла к автобусной остановке. В автобусе была жуткая давка – и от этого я успела отвыкнуть. Я стояла, сжатая кольцом чужих плеч и спин. Вдруг кто-то из стоящих позади меня наклонился ко мне, и мужской голос нежно прошептал мне в ухо:

– Все люди умирают, и ты умрешь.

Я застыла. Я только надеялась, что за этими словами не последует какое-либо действие, которое приведет к тому, что сказанное

этим маньяком незамедлительно воплотится в реальность. «Оттаяла» я только тогда, когда автобус подъехал к моей остановке. Я пулей выскочила из салона.

Потом я поднималась наверх, в каморку бабушки Фриды, по крутой лестнице с нестандартными высокими ступенями, которая после долгого перерыва вновь стала непреодолимой для меня. На площадке перед дверью на этаж кто-то оставил большую кучу. Хорошо, что ее оставили хотя бы здесь, а не внизу, где никогда не горела лампочка. Снова гадят там, где сами живут… И это «побег от пошлости»? Странное дело: я бегу от пошлости всю свою жизнь, а она вечно меня догоняет – где бы я ни оказалась! Устало вздохнув, я перешагнула через кучу. Я, наверно, никогда не пойму, что не так с жителями города …sk.

Ключ недовольно скрипнул в замочной скважине, и я открыла дверь. Я боялась, что мое скудное имущество, вскрыв нехитрый замок, растащат за те месяцы, пока меня тут не было. Но все осталось на своих местах, как будто я и не уезжала. Старая жизнь ждала меня здесь, и теперь, соскучившись, в нетерпении бросилась мне на шею, обняв меня своими костлявыми руками.

Я раскрыла настежь окно, чтобы выпустить из комнаты затхлый воздух, запертый в каморке бабушки Фриды на эти месяцы. Ветер влетел в комнату и стал трепать занавески, выдувая из них прошлогоднюю пыль. За окном приветственно шелестели листвой высокие липы. Но на душе у меня было невесело. Устало я опустилась на диванчик, поставив у ног свою дорожную сумку. Какое-то тягостное предчувствие грядущих разочарований охватило меня. Как будто все это опять напрасно…

Что ждало меня здесь, в этом чужом городе, который так и не стал и – я знала это – никогда не станет «своим»? И это я заранее знала – ничего хорошего.

***

Я не хотела возвращаться. И не собиралась этого делать. Но мучительные воспоминания о Диме, комната, в которой все напоминает о нем, осуждение собственной матери, вся эта история с «женихом», жалость к Неле и одновременно злость на нее за то, что позволила этому «болоту обывательщины» себя засосать, страх, что и меня засосет это «болото обывательщины» (которое на этот раз подобралось слишком близко ко мне)… «Болото обывательщины»… Жадное, ненасытное. Ему нужны все новые и новые жертвы… Я чувствовала себя так, словно я уже увязаю в нем, как и все они. А они охотно помогают мне в него погрузиться… Радуются, что я тоже застреваю. Что и я никуда отсюда не денусь.

Дома я долго сидела на полу в своей комнате. Я снова почувствовала это на себе – это ощущение затягивания в липкий серый омут. Мы хотели бежать из этого города. Теперь мне придется бежать одной. Но я обязательно сделаю это, Дим, обещаю! Я попробую еще раз.

Итак, я снова оказалась здесь, в городе …sk. Когда полгода назад я сбегала отсюда, я и не думала, что когда-нибудь вернусь. Я хлебнула жизни большого города, и мне хватило этого по горло. Но странное дело: город …sk выплевывал меня, и при этом словно не желал меня отпускать. Подтягивал к себе за какие-то невидимые ниточки, не оставляя мне иного выхода.

Наверно, у Вселенной были на меня свои планы. Поэтому каким-то мистическим образом вдруг стал невыносимым мой некогда привычный уютный мирок, в котором я хотела тихо спрятаться. Наверно, это так и происходит, чтобы вытянуть тебя из этого мирка и заставить получить именно тот

опыт и именно там, где это необходимо для осуществления твоего предназначения. Правда, в случае со мной высшие силы выбрали какое-то странное «орудие» – ту настырную женщину, директрису салона «Искусство жить».

В тот вечер, когда я вернулась от Нели, к нам постучалась соседка со старомодным телефонным аппаратом в руках, провод от которого тянулся по лестничной площадке до открытой настежь двери ее квартиры. Соседка молча протянула мне трубку. Прислонив к ней ухо, я с изумлением услышала уже ставший знакомым хриплый вкрадчивый голос.

– Ну как? Вы отдохнули? Вы готовы вернуться?

Как она на меня вышла? Когда я приехала домой, я отключила телефон – все, кто мог мне позвонить, теперь итак были рядом. Откуда у нее номера – любые номера, по которым можно меня достать?

– Нет, я не планирую возвращаться в город …sk. Зачем меня ждать? Я думаю, вы без проблем найдете сотрудника по вашим требованиям.

– О нет, – даже не видя ее лица, я чувствовала, что она хищно улыбается, – мне нужны именно вы.

В городе…sk, где претенденты на лакомую должность готовы загрызть друг друга, где желающих всегда больше, чем выгодных предложений, было невероятно, что какой-то работодатель мертвой хваткой вцепился в человека, который на место в его конторе даже не претендует. Меня сильно смущало и настораживало поведение этой особы. То, что у нее какой-то нездоровый, патологический интерес ко мне. Казалось, куда бы я ни отправилась, эта женщина обязательно меня отыщет.

Тогда я еще не знала, чем вызвана подобная избирательность. Не подозревала, что существуют определенные правила определенной игры, участником которой я помимо свой воли стала. Пока я просто чувствовала, что за мной идут по следу.

Какое-то время трубка молчала. А затем хриплый голос произнес:

– Возвращайтесь, Лена. Город …sk скучает без вас.

***

Я пошла на это собеседование вовсе не для того, чтобы согласиться на работу в салоне «Искусство жить», о котором до звонка этой странной женщины никогда раньше не слышала. Я лишь хотела положить конец этим настойчивым звонкам. А еще посмотреть на ту, кто мне названивала все эти месяцы. Губительное любопытство! О, она хорошо знала, какие приманки использовать: мою усталость от того, что все так плохо, это вечное безденежье и отсутствие иной возможности заработать. Но главное – мое губительное любопытство!

Салон, в котором мне была назначена встреча, располагался на территории старого заброшенного парка. Среди деревьев было несколько строений, ни на одном из которых я не увидела табличек с номерами домов. Я долго петляла в поисках нужного здания, пока, наконец, не остановилась под потрескавшейся вывеской, на которой вычурным полустертым курсивом было выведено: «Искуство жить». Слово «искусство» было написано с одной «с».

Поднявшись на крыльцо, я потянула на себя тяжелую дверь. Войдя, я оказалась в огромном помещении, скудно освещенном несколькими трековыми светильниками, висевшими где-то под самым потолком. Везде – на полу, на полках, на стенах – в беспорядке стояли, висели, а то и попросту валялись в пыли кучи больших и маленьких каталогов, шнурков, кисточек, бахромы, отрезов разноцветной материи, связок с какими-то пластинками и деревяшками. Те из них, которые висели на крючках, слегка покачивались, словно по помещению гулял ветер. Я поежилась: действительно было холодно. Не согревали даже стоявшие вдоль стен камины, озарявшие пространство своими тусклыми огоньками. Я присмотрелась повнимательней: камины оказались ненастоящими.