Жестокий роман
Шрифт:
Взираю на своего палача как завороженная.
Широкая грудь тяжело вздымается, рельефный пресс напряжен. Эти мышцы точно выкованы из железа. Живая сталь перекатывается при каждом движении. Никакого намека на жир. Четко проработанные мускулы. Темная поросль волос покрывает гладкую смуглую кожу, дорожка устремляется вниз по плоскому животу, скрывается за поясом спортивных штанов. Набухшие вены расчерчивают скульптурный торс, бьются и пульсируют, наливаются мощью и силой.
— Ты жива, пока мой член хочет тебя, —
Огромные ладони опускаются на ягодицы, сминают до боли, подхватывают и усаживают на стол.
— Я не понимаю, откуда этот долг, — бормочу сквозь судорожный выдох. — Дьявольские правила. Почему нельзя просто…
Он берется за лиф свадебного платья и разрывает ткань. Легко и быстро. До живота.
Глава 12
— Пожалуйста, объясни, — голос дрожит и срывается, сама себя не узнаю. — Прошу, я должна понять, что происходит. Долг. Кольцо жертвы. Почему это вообще происходит. Каким образом семья Олега перешла тебе дорогу?
Тишина. Проклятая тишина звучит гораздо громче открытых угроз.
Его взгляд на моей груди. А чувство такое, точно пальцы сжимают нежную плоть, сминают, оставляя на беззащитной коже синяки и кровоподтеки, несмываемые печати жгучей похоти. Черные глаза обдают меня огнем. Боюсь шевельнуться. Даже дышать опасаюсь. Безумно жалею, что надела этот развратный бюстгальтер. Вроде закрытый, достаточно целомудренный на первый взгляд, и все же порочный, пробуждающий грязные мысли и желания. Плотная атласная ткань перемежается со вставками тончайшего кружева, сквозь которое четко проступают враз напрягшиеся соски.
— Завязывай болтать, — мрачно заявляет Марат. — Будешь согревать член, пока мне не надоест. Вот и все, что ты должна понять.
— Я не шлюха, — старательно сдерживаю рвущиеся наружу слезы. — Я не стану спать с тобой по доброй воле.
Ни слова в ответ. Только брови издевательски выгибаются и усмешка кажется еще более зловещей, чем прежде. Ха. Нашла чем напугать. Только дразнишь, растравляешь аппетит. Пугаешь дикого зверя куском свежего мяса. Продолжай. Твои выходки возбуждают.
— Пожалуйста, я… — совершаю очередную попытку, обреченную на провал.
Марат изучает меня так цепко и жадно, что невольно замолкаю, не в силах завершить простейшую фразу, позорно отступаю. Горящий взор проходится от груди к животу, обводит крутые линии плотно сведенных бедер. Прямо. Жестко. Без стыда.
Он явно решает откуда начать, как именно терзать, какую мою часть употребить первой. Долго беседовать не намерен. Жаждет перейти к делу.
Хорошо хоть свадебное платье у меня приличное, длинное и закрытое. Придется постараться, дабы его снять. Лиф разорвать легко, а вот все остальное гораздо труднее.
Едва успеваю подумать об этом.
Смуглые пальцы хватают край подола, раздирают плотную
Дергаюсь. Взвиваюсь всем телом. Содрогаюсь изнутри.
Доля секунды — юбка разорвана аж до живота. Воздух леденит обнаженную кожу. Холод сдавливает точно в тисках.
Я сдвигаю ноги сильнее, пытаюсь поджать колени к груди, прикрыть наготу.
Он не должен видеть. Не должен. Нет. Для другого мужчины одевалась, готовилась, подбирала каждую деталь. Не для него!
— Ты и в кровати такая затейница? — хрипло спрашивает Марат.
Поддевает пальцами кружевную подвязку на моем бедре, оттягивает и резко отпускает. Резинка жалит кожу со звонким шлепком. Но я не чувствую ничего. Только страх. Подавляющий и парализующий ужас.
— Для Стрелецкого наряжалась, — ухмылка кривит чувственные губы. — А валять тебя буду я.
— Нет! — восклицаю яростно. — Даже не мечтай, что я…
— У женщин память короткая, — хмыкает презрительно.
— Что?
— Твердый член выбьет любую дурь, — заключает без чувств. — Когда я с тобой сегодня закончу, ты своего мужа и не вспомнишь.
— Я люблю Олега. Люблю. Это слово тебе хоть о чем-то говорит? — нервно смеюсь. — А ты собираешься меня убить. И думаешь, я отдамся так просто? Давай же, насилуй. Иначе мое тело не получить.
Он подается вперед, заставляя отшатнуться, чуть ли не завалиться на стол, усмехается и шепчет на ухо, клеймя обжигающим дыханием:
— Готова расстаться с невинностью?
— Я не… — запинаюсь. — О чем ты?
— Тебя же никогда не трахали.
— Что за…
— Голодная, — зубы смыкаются на горле, слегка прикусывают кожу там, где проходит сонная артерия. — Надо накормить.
— Хватит! — бросаю гневно, упираюсь ладонями в широкую грудь, пробую отразить атаку врага, но от ощущения его мощного и горячего тела под заледеневшими пальцами меня буквально насквозь прошивает раскаленная стрела.
Я не уверена, что хочу его оттолкнуть.
Кружится голова. Наваждение. Дурман. Царапаю смуглую кожу ногтями. Не сражаюсь. Завлекаю. Заигрываю со зверем.
Черт. Что я творю? Сама себя не контролирую.
— Как кошка, — заключает Марат, перехватывает мои запястья одной рукой. — Такую сочную бабу драть и драть.
— Нет, — поспешно заявляю я, цепляюсь за соломинку. — Пожалуйста. Ты же не из тех мужчин, которые пойдут на изнасилование.
Он сдергивает меня со стола, опускает на пол, ставит на колени у своих ног. Резко. Рывком. Выбивая воздух из легких. Заставляя вскрикнуть.
— Открывай рот, — приказывает холодно.
Лихорадочно мотаю головой.
Нет. Нет. Нет.
Пытаюсь отползти назад.
— Начинай по-хорошему, — крупная ладонь опускается на затылок, не позволяя отодвинуться, притягивает ближе. — Или я возьму свое по-плохому.