Жезл маршала. Василевский
Шрифт:
— Отвези меня в Сокольники, — попросил он водителя.
— Я закончил ночную смену и еду в гараж.
— Сделай, друг! Я хорошо тебе заплачу.
— Ладно, садись. Батя у меня военный, и ты вроде такой же, — пробурчал шофёр.
Дорога была свободна, и Оскар быстро добрался до заветного кирпичного дома. Даша открыла ему, и он вошёл в прихожую, разделся.
— Всё-таки приехал... — прошептала она, потом поцеловала. — Только не шуми, а то Машу разбудишь...
Утром Оскар проснулся от чьего-то прикосновения. Открыл глаза и увидел... Машу!
— А где наша мама?
— На кухне кашку варит. А ты будешь со мной кашку есть?
— Если угостишь, то буду! — Он прижал её к себе и поцеловал. — Ух ты, моя красавица! Что, горлышко уже не болит?
— Чуть-чуть болит, но мама дала мне попить тёплого молока, и всё прошло. А ты где так долго был, папка?
— На войне был... — Глядя на дочурку, Оскар в душе упрекнул себя за то, что редко приходил к Даше. Тогда и мысль не приходила ему в голову, что Даша носит в себе его дочь, и даже когда она родилась, о чём ему сказала жена, он легко, без восторга поздравил Дашу с рождением малышки. И сделал это по телефону. Он полагал, что у Даши появился наконец-то ухажёр, и ему не хотелось с ним соперничать. А когда однажды он увидел её во дворе с коляской, в которой находился ребёнок, то спросил:
— Кто её отец?
— Ты ревнуешь?
— Что ты, голубка, я не из слабаков! А если я хорошо тебя попрошу, скажешь?
— Я подумаю... А ты приходи ко мне, ладно?
Но Оскар не пришёл. «У неё кто-то есть, и я не вправе состязаться с её избранником. Ноги моей больше не будет в её квартире!»
И он держал своё слово, пока Даша не родила.
Как-то он торопился в редакцию и у магазина увидел Дашу. Она стояла в очереди за молоком. Он подошёл, тронул её за плечо:
— Привет, Даша-царица. Что ты тут делаешь?
Она улыбнулась, глаза её заискрились.
— Молока надо, а здесь такая очередь!
— А на кого ты оставила Машу?
— За ней приглядывает Юлия Марковна. — Она посмотрела ему в лицо. — Ты-то как поживаешь? Почему не заходишь к нам?
— У тебя ведь кто-то есть...
— Ну и что? — усмехнулась она. — Ты же мой давний друг? Я жду тебя...
Но Оскар не пришёл.
«Дурень же я, она-то ждала меня», — подумал он сейчас.
В комнату вошла Даша.
— Машуня, ты что папку нашего разбудила? — Она развела руками.
— Я ущипнула его за носик, и он открыл глазки! — засмеялась девочка.
— Садись ешь кашку, и ты, Оскар, тоже завтракай.
Он сказал, что сходит в редакцию, возьмёт у шефа разрешение отлучиться на день, они пойдут в загс и распишутся.
— Ты не раздумала взять меня в мужья?
— Что ты такое говоришь? — Даша прижалась к нему. — Да я с тобой хоть на край света...
Василевский вызвал военного комиссара Оперативного управления Генштаба генерала Рыжкова и велел ему взять с собой ещё двоих работников.
— Поедем в штаб Калининского фронта, — сказал Александр Михайлович. —
— Вы, наверное, там бывали, а я нет, — признался генерал.
— В этой деревне, Пётр Аркадьевич, я служил с тысяча девятьсот тридцать пятого года, когда был командиром 142-го стрелкового полка. — Василевский посмотрел на часы. — Да, времени у нас в обрез, так что через пять—десять минут всем в мою машину, она у подъезда. Иметь при себе автоматы и пистолеты.
Добрались в штаб фронта быстро, хотя дважды машина буксовала в снежных сугробах, пришлось толкать её, пока не выбрались на твёрдый грунт. В штабе фронта Василевского встретил генерал Конев. Был он в полевой форме — не сразу разглядишь в нём командующего фронтом.
— Рад гостям! — весело произнёс он, здороваясь. — Да чего же, ребятки, мне не позвонили? Я даже чаю не успел попить...
«Ну и генерал, никакого уважения к старшим! — сердито подумал Рыжков. — Неужели Александр Михайлович проглотит эту пилюлю?»
— Товарищ Конев, прошу не забываться! — сурово изрёк Василевский. — К вам прибыл не сват и не кум, а временно исполняющий обязанности начальника Генштаба! И прибыл к вам по личному распоряжению Верховного Главнокомандующего!
Конев покраснел, принял стойку «смирно», вытянув руки по швам:
— Прошу меня извинить, товарищ генерал-лейтенант. Я слушаю вас!
— Вот так-то будет лучше и по-военному. — Василевский вынул из портфеля документы. — Я привёз вам директиву Ставки по переходу в контрнаступление. — Он отдал ему пакет. — Товарищ Сталин поручил мне объяснить вам суть требований директивы. Давайте вашу рабочую карту, и мы кое-что обсудим. Калининскому фронту Ставка предписала наступать утром пятого декабря. Так что у вас в резерве целых восемь часов!..
— Негусто, однако, — пробурчал Конев, о чём-то задумавшись.
Обсуждение прошло без каких-либо споров, и Василевский был доволен, что командующий фронтом больше ничего лишнего себе не позволил, был сдержан в эмоциях. Он заявил, что директиву выполнит. Потом достал из стола бутылку армянского коньяка и предложил выпить за успех предстоящей операции.
— Я очень вас прошу, товарищ генерал-лейтенант, разделить со мной трудности будущего сражения, — сказал, волнуясь, Конев. Его карие глаза заблестели, он подтянулся, стал молодцевато-энергичным. — Завтра утром мы начнём бой, а пуля, как вам известно, чинов не разбирает, и всякое может случиться...
— Что за намёк, Иван Степанович? — упрекнул его Василевский. — Свою голову пуле-дуре не подставляйте! Ну, а за успех предстоящей операции выпить готов! — подмигнул он Коневу и пригласил генерала Рыжкова к столу.
Выпили по рюмке, закусили трофейным немецким шоколадом.
Наблюдая за Коневым, Василевский подумал, что он такой же настырный, как Жуков: если что не по нему, никого не пощадит.
— Постараюсь крепко ударить по фрицам! — заверил Конев Василевского, когда тот уезжал.