Живое проклятье
Шрифт:
— А вам, Иннокентий Сергеевич, совсем не кажется, что этот артефакт нужно уничтожить? — парировал я. — Не нужно мне лгать, вы едете в Саратов не к лекарю. А если и к лекарю — то хитрости вам явно не хватает, поскольку любой едва одарённый целитель почувствует от вас смрад некротики.
— Вы лезете не в своё дело, — процедил сквозь зубы он.
— Я — лекарь, поэтому вопросы некротики — это всегда моё дело, — напомнил ему я. — И, к слову, кажется, мы с вами договорились о дружеских отношениях. Учтите, зла я вам не
— Он мне нужен! — замотал головой барон. — Иначе…
— Иначе что? — перебил его я. — Вы думаете, что сможете одолеть Рокотова этим медальоном.
— Выбора у меня нет. Иначе он так и продолжит бесчинствовать в Хопёрске. Я собираюсь переговорить с князем, который правит Саратовской губернией. Но, боюсь, что и он меня слушать не станет. А больше у меня союзников нет. Мансуровы отвернулись от меня из-за вашей дуэли с Владимиром Аркадьевичем… — барон осёкся. — Кстати, а вам это семейство больше не докучало?
— Нет, — помотал головой я. — С тех пор как Владимир уехал из Хопёрска, я о Мансуровых больше ничего не слышал.
— Это странно… — задумчиво пригладив бороду, произнёс Елин. — После того, что случилось, они уже должны были отомстить. Вам или мне. Почему они вдруг затихли?
Точно, помню, Андрей Бахмутов предупреждал меня, что Мансуровы почти гарантированно попытаются меня убить после оскорбления, которое я нанёс Владимиру. Действительно странно, что они до сих пор себя никак не проявили. А я о них уже и думать забыл…
— Не уходите от темы, Иннокентий Сергеевич, — попросил я. — Плевать на Мансуровых. Прошу, отдайте мне свой медальон. Я должен его уничтожить. Вы им себя не спасёте, только навредите себе и жителям своего же города.
— Не могу, — помотал головой он, прижав артефакт к груди. — Не отнимайте у меня надежду, Алексей Александрович.
— Неужели вы не понимаете? Некротика извратила ваше сознание. Это она говорит вашими устами. Пока не поздно, избавьтесь от медальона. Отдайте его мне.
Магия клятвы лекаря всё интенсивнее воспламеняет мою грудь. Если я сейчас же не уничтожу медальон, есть риск, что она воспримет моё промедление, как предательство, нарушение данного обета.
Трясущимися руками Елин потянулся к медальону и стянул его со своей шеи.
— Мечников, вы должны пообещать мне… — прошептал он. — Если я отдам вам медальон, вы должны встать на мою сторону.
— Я не поддерживаю Леонида Рокотова, если вы об этом, — ответил я.
— Нет… Знаю, что не поддерживаете. Я помню, что вы сказали тогда — у ворот моего особняка. Вы сказали, что не поддерживаете никого — ни меня, ни Рокотова. Я хочу, чтобы вы изменили своё мнение. Возьмите медальон, но поклянитесь, что придёте ко мне на помощь по первому моему зову. Я знаю, какой силой вы обладаете. Вы можете противостоять Рокотову, если придёт час.
— Лекарь
— Иначе я не отдам вам медальон. Справа и слева от кучера сидят мои охранники, — произнёс он. — Попытаетесь отобрать его силой, и они нападут.
— Я не боюсь ваших охранников, Иннокентий Сергеевич, — ответил я. — И вас не боюсь, так же как и Рокотова.
Однако барон говорит правду, хоть и сам того не понимает. Для меня это — единственный выход. Если не уничтожу медальон прямо сейчас, то лишусь своей магии или даже жизни. Но если попробую отобрать силой… Потом возникнет ещё больше проблем. В Хопёрске я уже остаться не смогу. Подвергну опасности и себя, и своих родственников.
Выход один. Принять условия Елина. Эх и не хотелось же мне ввязываться в эти конфликты между авторитетными людьми, в эту борьбу за власть! Но это — лучший вариант. Правильнее будет выступить на стороне Елина, когда придёт момент, чем прогнуться под Рокотова.
— Хорошо, господин Елин, — кивнул я. — Договорились. Но прошу заметить — я не ваш слуга. Не ваш солдат. Я — союзник. Но союзник верный. Понадобится помощь — и я приду. Но приказывать мне вы не сможете. Такие условия вас устроят?
— Д-да, — тяжело вздохнув, ответил барон.
А затем протянул мне медальон. Как только пальцы Елина отпустили холодный металл, я поймал артефакт и выпустил в него больше половины своего запаса лекарской магии. Медальон треснул, а холодный зимний воздух вокруг нас заполнило гнилостным запахом склепа.
— Иннокентий Сергеевич, у вас всё в порядке? — крикнул один из солдат барона.
— Абсолютно! — ответил он, стараясь унять возникшую одышку. — Не вмешивайтесь, у нас с Мечниковым разговор государственной важности!
— Простите, Ваша милость, — ответил мужчина и удалился назад — к кучеру.
Тревога, которую породила клятва лекаря, унялась. Я почувствовал, как всё моё тело расслабилось, а чаша вновь начала постепенно заполняться. Какой бы суровой ни была магия клятвы, но она всегда благодарит меня за верность своему слову.
— Милостивый Грифон, чтоб меня… — слишком уж недостойно для аристократа выругался барон Елин. — Алексей Александрович, я как-то странно себя чувствую!
Мне только не хватало, чтобы барон словил инфаркт на пути в Саратов.
— Что болит? Сердце? Голова? — принялся опрашивать его я.
— Нет… — прошептал он. — Наоборот. Какая-то… Невероятная лёгкость. Я бы даже сказал — эйфория! Похоже, вы были правы. Этот медальон тянул меня вниз. Будь я проклят… А я ведь разругался с женой, с дочерью — со всеми! И понять не мог, отчего это происходит.
— Это было влияние некротики, Иннокентий Сергеевич, — ответил я. — Эта сила снедает сознание. Вызывает только негативные эмоции и заставляет человека действовать в своих интересах.