Живое проклятье
Шрифт:
Моей задачей было организовать правильный порядок лечения. С таким выбором сталкивается каждый врач, который работает в приёмном отделении абсолютно любой больницы. А задача эта отнюдь не простая.
Бывает такое, что за десять минут в приёмное поступает сразу три-пять человек. И тогда врачу приходится принимать очень нелёгкое решение. В каком-то смысле даже неадекватное.
Решить, кто из больных готов подождать, а кто должен получить медицинскую помощь прямо сейчас. Иногда этот выбор даётся крайне трудно. К примеру, как-то раз, когда я ещё в глубокой молодости дежурил в
У одного были явные признаки инсульта. Ноги и руки не двигались, речь практически исчезла, а остальные показатели стремительно ухудшались.
Второй вопил из-за боли в грудной клетке. Как только мы с дежурными медсёстрами сняли ЭКГ, я понял, что у мужчины инфаркт миокарда. Ишемическое повреждение передней стенки сердца.
И мало мне было проблем — в приёмное поступил ещё один пациент. Тоже с сердечной патологией. Но не с инфарктом. С жуткой аритмией. Тогда я ещё плохо мог отличать нарушения ритма сердца, поскольку попал в стационар сразу после окончания университета. Но оказалось, что мужчина страдал от трепетания предсердий. А такое состояние купировать не так уж и просто. Нужно срочно вкалывать антиаритмические препараты. И если они не помогут… Что ж, значит, придётся приступать к дефибрилляции!
Выбор был непростым. Невролог вовремя прибыть не успел, поэтому я потратил много времени на стабилизацию больного с инсультом. Параллельно с этим я изо всех сил старался привести в порядок мужчину с инфарктом.
В итоге мне удалось сохранить жизнь этой паре. Инсультника я отправил в неврологию и ему смогли вовремя оказать помощь. Помню, он даже смог вновь научиться ходить и разговаривать после курса реабилитации.
Пациент с инфарктом миокарда пережил непростую ночь. И непростые две недели. Однако инфаркт оказался мелкоочаговым, и старик после выписки даже не почувствовал, что в его организме что-то изменилось. Как раз наоборот, начав принимать новые препараты, он понял, что двигаться ему стало даже проще, чем прежде.
А вот мужчине с аритмией я уделить достаточно внимания не успел. Меня до сих пор преследуют кошмары о том дне. На меня, только-только покинувшего стены университета, рухнули сразу три жизни.
Но спасти я смог только две. Антиаритмиков для третьего больного оказалось недостаточно. А когда нужно было организовать дефибрилляцию… Я был занят другими пациентами.
Мой наставник — опытный кардиолог — много раз объяснял мне, что я в этом не виноват. К сожалению, в некоторых больницах из-за недостатка кадров иногда приходится сталкиваться и с такими ситуациями.
Именно эта история почему-то вспомнилась мне, когда таинственный женский голос произнёс: «Спасти всех или умрёшь».
Не стоило даже уточнять. После того случая я больше не потерял ни одного пациента, кроме тех, кто был обречён изначально. Вплоть до момента, как я получил должность главного врача клиники, я разрывался на сто частей, старался изо всех сил, звал коллег на помощь, но всегда находил способ сохранить жизнь всем своим больным.
А значит, чёрт меня раздери, я сделаю это и сейчас. И дело далеко не в том, что магический голос женщины сообщил
Нет. Просто спасение всех нуждающихся уже давно стало моим кредо. Моей обязанностью. Когда-то я уже дал свою собственную клятву врача. Ещё задолго до попадания в этот мир.
А уж соблюсти клятву лекаря… Да запросто!
Из трёх пациентов я выбрал лишь одного человека, который остро нуждался в помощи. Аристократы и прочие важные господа осудили бы меня тысячу раз. Ведь судью я отложил напоследок и бросился в первую очередь спасать простых крестьян.
А что? Разве есть разница? Доярки и пахари — не люди?! Пусть лучше уж подохнет тот, кто считает иначе. А я займусь своей работой.
Марфа — шестидесятилетняя женщина чувствовала себя гораздо хуже остальных. На ней не было ни единого ожога. Проблема была в другом. Она наглоталась дыма. Другими словами, надышалась угарным газом, отравилась им, а купировать это состояние нужно как можно скорее. Ведь именно оно может привести к смерти куда быстрее, чем любые ожоги.
Когда оксиды углерода попадают в лёгкие, происходит крайне неприятные вещи. Да, обыкновенный углекислый газ всегда содержится в воздухе. Более того, он необходим для человека, поскольку это вещество заставляет продолговатый мозг человека усиливать деятельность лёгких — стимулировать дыхание. Но в больших дозах он опасен. А «монооксид углерода» и вовсе токсичен.
Попав через лёгкие в кровоток, они связываются с гемоглобином. А гемоглобин — это «такси» для кислорода, который нужен абсолютно всем органам, особенно — головному мозгу.
В первую очередь я направил свою магию не на лёгкие Марфы. Но на её мышечную систему. Ведь изменения газового состава крови может вызвать судороги. А любой нездоровый спазм мышц помешает дыхательной системе и это ещё сильнее усугубит состояние больной.
— Спокойно, почти всё готово. Сейчас вытащу тебя… — бурчал я себе под нос.
По какой-то причине мне было значительно проще, когда я общался с собой таким образом. Видимо, я столь незамысловатым способом симулировал работу целой врачебной бригады.
Следом за нормализацией тонуса мышцы последовали уже привычные мне методики.
Улучшить кровообращение мозга!
Расширить бронхи и нормализовать поток кислорода из альвеол в капилляры!
Всё!
Этого достаточно. Без аппарата искусственной вентиляции лёгких или хотя бы самого банального баллона с кислородом, больше я ничего сделать не смогу.
Но эта аппаратура мне пока и не требуется. Ведь Марфа уже дышит. Я вернул ей способность дышать. Кажется, даже в сознание женщина пришла, несмотря на тяжесть состояния.
— Сынок… — прошептала она.
— Тише, — ответил я. — Не двигайтесь, дышите спокойно. Следите за вдохом и выдохом. Скоро станет лучше. Лекари уже везут вас в госпиталь.
Старушка попыталась сказать ещё что-то, но я был вынужден перебить её ещё более грубо, чтобы она сама же себе не навредила. В таком состоянии любые разговоры могут испортить состояние пациентки. Ей нельзя расходовать драгоценный кислород, который я так старательно пытался вогнать в её лёгкие.