Жизнь
Шрифт:
Стук в дверь, избавил меня от необходимости отвечать. Вернулся Жерен. Он улыбался и что-то говорил, но у меня в ушах стояли слова произнесенные Селесой…
Глава 22
Спала я плохо. Меня мучили кошмары. Вчера Жерен рассказал, что драки и побоища вспыхнули не только у нас. Девушек со светлыми волосами гоняли и в Среднем городе, и даже в Верхнем напали на нескольких девиц из прислуги.
Потому почти всех стражников забрали в верхние районы, оставив Нижний город на откуп людям Гирема. Вчера ночью Жерен ушел
Спокойствия такое заявление, конечно, не добавило. Бледная, как простыня Селеса, отправила меня спать, сказала, что мне нужно после родов восстанавливаться, а сама осталась караулить.
— Мам, — утром меня разбудил шепот Лушки, — мам! Я хочу гулять! Миха с Сиргой меня звали!
— Иди, — зевнула я. В комнате было совсем светло. — Только со двора ни ногой.
— Одень меня! — в тоне сына проскользнули повелительные нотки принца Фиодора. Я вздохнула. Это и следовало ожидать. Самое страшное позади, ребенок успокоился и его поведение возвращалось к норме. К своей, привычной норме.
— Ты, Лушка, сам одевайся, — показательно зевнула я снова. Сна не было ни в одном глазу. Если так будет продолжаться дальше, мальчишка может нас выдать, — ты же не принц. Ты кухаркин сын.
— Я не хочу быть кухаркиным сыном, — возмутился мальчишка. — Я хочу быть собой!
— Хорошо, — кивнула я, — но если сегодня ты будешь принцем Фиодором, то не пойдешь играть с Сиргой и Михой. Принцы не играют с простыми детьми, а подходящих по статусу рядом нет. Будешь весь день сидеть в комнате один. Поэтому подумай хорошенько, чего ты хочешь больше: быть принцем или играть с ребятами.
Лушка обиженно насупился. Он тщательно обдумал мое предложение и со вздохом согласился:
— Ну, ладно, я еще один день побуду Лушкой…
— Тогда одевайся сам, — кинула я на штаны, лежащие на полу.
Надо нам пару стульев купить. И матрас. И ткань, чтобы новую одежду сшить. И сундук не помешало бы. Я закрыла глаза и вздохнула.
Больше всего мне нужен источник дохода — работа… украденных пяти лурдов оказалось слишком мало для начала нормальной жизни. Одно дело жить в той подворотне и питаться бутербродами один раз вдень, и совсем другое в нормальном доме. Здесь и повкуснее приготовить хочется, и хотя бы немного комнату обставить. А значит нечего лежать, пора готовить завтрак, кормить детей и отправляться в город на поиски заработка.
Лушка, сидя на полу и пыхтя от натуги, разобрался со штанинами и ногами, которые норовили перепутаться и залезть не туда, куда нужно. Наконец-то у него получилось. Он кое-как натянул штаны на попку, зацепил лямку за плечо и повернулся ко мне:
— Мам! — он смотрел на меня с гордостью, — у меня получилось! Я сам оделся!
— Ты молодец, — рассмеялась я, подхватила мальчишку на руки и закружила с ним по комнате. Лушка хохотал и повизгивал на резких разворотах и цеплялся за меня, крепко сжимая кулачки. Я быстро устала и остановилась, тяжело дыша.
— Еще, мам! Еще! — смеялся сын, прижимаясь
— Нет, Лушка, — я рассмеялась, — я больше не могу, ты большой уже, тяжелый. Теперь только завтра. — я опустила его на пол, — беги играть. Я сварю кашу и позову тебя завтракать.
Первым делом я размотала волосы. Со всей этой кутерьмой вчера совсем забыла смыть хну. Вода у меня стояла в ведре и я прополоскала волосы. Подсушила полотенцем. Цвет получился очень насыщенно рыжий, почти огненный. Но платок я все равно повязала.
Накормила Анни, собрала грязные пленки и спустилась вниз.
Селеса уже крутилась на кухне, чтобы не мешать я вышла во двор. Мальчишки носились по двору, играя в салки. Полюбовалась немного н веселую и беззаботную игру.
— Елька, — крикнула мне Селеса, выглядывая из избы. — идем, поговорить надо. Мне Жерен рассказал твою историю, и про то, откуда ты и что грамотная… И я тебя спросить хотела, ты чем заниматься-то собираешься? Материного приданного ведь надолго не хватит…
— Не знаю, — пожала я плечами, — пойду искать работу. Может найду что…
— Ты пошли как сегодня со мной в харчевню. Сразу тебя Иден, конечно, экономкой не возьмет, посудомойкой только. Да ежели стараться будешь, так через пару лет, глядишь, и пригодиться твое умение слова складывать. Плата, конечно, небольшая, но четыре гринки в день он тебе платить будет, да еще еда, считай почти вся бесплатная. Голодной точно не останешься.
Я задумалась… мне совершенно не хотелось идти в харчевню посудомойкой и питаться объедками, и абсолютн не прельщала перспектива добиться чего-то лучшего через пару лет. А с другой стороны я прекрасно понимала, что разбрасываться такими предложениями не стоит. Надо с чего-то начинать.
— Ты не отказывайся, — улыбнулась Селеса, словно прочитав мои мысли, — хорошо подумай. Харчевня наша в Нижнем городе не самая плохая. Публика приличная, все свои. И вышибала в дверях стоит за порядком следит. Ни драк, ни склок не бывает. И тебя точно не заставят делать ничего, кроме мытья посуды… сама понимаешь, ты баба красивая, видная. И не зря под платком прячешься. Понимаешь, о чем я говорю…
Еще как понимаю, вздохнула. Перед глазами снова встал Гирем… и его кошелек, и кинжал, которые я спрятала под кроватью. Как и узелок с камушками. Вчера, когда мыла полы, очень удачно нашла там половицу, под которой был тайничок. В нем лежала пустая шкатулка. И я решила, что Селеса про него не знает, иначе забрала бы шкатулку себе.
Я посчитала: четыре гринки в день минус одна гринка, которую я Селесе плачу, и останется мне три гринки в день. Это едва хватит на еду… про мясо забыть придется, вздохнула вспомнив оставшийся кусочек, и кашу на сале готовить. Но с другой стороны, если я пойду с Селесой, значит меня никто не обманет. И свои заработанные четыре гринки я точно получу.
— Я согласна.
— Вот и славно, — улыбнулась Селеса, — тебе понравится.
Я улыбнулась и кивнула в ответ, хотя очень сильно сомневалась, что работа посудомойкой может вызвать восторг. Зато она у меня теперь была… работа… можно не бегать по городу и не искать.