Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны
Шрифт:
Он оставил Джахан-Пахлавана своим на'ибом в той части Индии, которой он завладел, а ал-Хасана Карлука [423] , дав ему лакаб Вафа'-Малик, назначил на'ибом тех областей Тура и Газны, что уцелели после ударов татар. Вафа'-Малик находился здесь до последних своих дней и истечения срока положенных ему месяцев и лет, а Джахан-Пахлаван был изгнан из тех мест, где он управлял, в шестьсот двадцать седьмом году [424] , а затем прибыл в Ирак. Описание его дальнейшего положения последует в своем месте, если пожелает Аллах всевышний [425] .
423
См. примеч. 16 к гл. 36.
424
20.XI 1229 — 8.XI 1230
425
Находясь в Индии, султан Джалал ад-Дин чеканил от своего имени серебряные и медные монеты. Эдв. Томас (с. 90—91)
№ 71, серебро, 47 г, в уникальной коллекции В. М. Массона
Джалал ад-Дунйа
ва-д-Дин Манкбурны
ибн ас-султан
ан-Насир
ли-Дин Аллах
Амир ал-му'минин
№ 72, серебро и медь, вес 45 г, редкая
аверс — всадник слева, контуры ясные
реверс — легенда прямым четким куфи
№ 73, серебро и медь, вес 44 г
аверс — всадник слева, в более поздней обработке в индийском стиле
реверс — арабскими буквами
ас-султан ал-а'зам. Джалал ад-Дунйа ва-д-Дин
№ 74, серебро и медь, вес 54 г
аверс — всадник
реверс — буйвол
№ 75, медь
ас-султан
ал-а'зам
Манкбурны
ибн ас-султан
Глава 41
Рассказ об осаде татарами Хорезма в [месяце] зу-л-ка'да шестьсот семнадцатого года [426] и захвате его ими в сафаре шестьсот восемнадцатого года [427]
Я решил уделить особое внимание описанию его осады, в отличие от других городов, учитывая его серьезное значение, а также то, что его [падение] явилось началом торжества татар [428] .
426
28.XII 1220 — 26.I 1221
427
27.III — 24.IV 1221
428
О событиях в Хорезме накануне взятия его монголами см. гл. 25, 26, 28 и 29.
Когда сыновья султана удалились из Хорезма, как мы упоминали об этом, татары вторглись в его пределы, но находились поодаль от [города], пока не закончилась подготовка их войск и снаряжения к осаде и пока из других стран не подошли подмога и подкрепление [татарам]. Первым из них прибыл Баичу-бек [429] с огромным войском. Затем подошел сын Чингиз-хана Уктай, который в наши дни является ал-хаканом [430] . Вслед за ними мерзкий [Чингиз-хан] отправил свой личный отряд во главе с Бугурджи-нойаном с его злейшими дьяволами и ужасными ифритами. За ними направил он своего сына Чагатая и вместе с ним — Толана-Черби, Устун-нойана и Кадан-нойана с сотней /114/ тысяч или большим количеством [воинов] [431] .
429
Баичу — вариант имени Баиджу. Ср.: Гандзакеци, Тер-Григорян, с. 140 — Бачу-Турчи; Гандзакеци, Ханларян, с. 175 — Бачу-хурчи; Вардан, с. 180 — Бачу; ан-Насави, Буниятов — Бачи-бек (Баджи-бек); Бартольд. Сочинения, 1, с. 500 — Таджи-бек.
430
Огедей (Уктай) был вторым после Чингиз-хана великим ханом (кааном) с 1229 по 1241 г.
431
Как видно из «Жизнеописания», в столице государства Хорезме (Гургандже) властвовала мать хорезмшаха Теркен-хатун, которая уделяла обороне города большое внимание. Что касается жителей города, то они показали свою храбрость и мужество еще во время нападения на город гурийского султана Шихаб ад-Дина в 1204 г. Поэтому Чингиз-хан счел недостаточными для осады столицы войска своих сыновей Огедея и Чагатая. Сначала он усилил их своей гвардией, а потом послал к ним на помощь войска под командой своего старшего сына Джочи, усилив его вспомогательными отрядами из пленных самаркандцев. Кроме этого, зная военную мощь Гурганджа, Чингиз-хан использовал противоречия между Теркен-хатун и ее сыном. Он направил к Теркен-хатун хаджиба Данишманда с посланием, в котором осуждал неблагодарность Мухаммада в отношении ее забот о нем. Прибытие Данишманда в столицу совпало с бегством султана Мухаммада за Амударью. Это подорвало стойкость и решительность Теркен-хатун, и она, не ответив на послание Чингиз-хана, покинула столицу (см. гл. 17, 18).
Однако Гургандж сразу взять не удалось. Осада его, по Ибн ал-Асиру (9, С. 343) и Ибн Халдуну (с. 252), длилась пять месяцев, а по Рашид ад-Дину (пер., 1/2, с. 216) — более семи месяцев. См.: Буниятов. Хорезмшахи, с. 149 и сл.
Они начали готовиться к осаде и изготовлять приспособления для нее в виде катапульт (манджаник), черепах (матарис) и осадных машин (даббабат). Когда они увидели, что в Хорезме и в его области нет камней для катапульт, они нашли там в большом изобилии тутовые деревья с толстыми стволами и большими корнями. Они стали вырезать из них круглые куски, затем размачивали их в воде, и те становились тяжелыми и твердыми как камни. [Татары] заменили ими камни для катапульт. Они продолжали находиться в отдалении от него (Хорезма) до тех пор, пока не закончили подготовку осадных орудий.
Немного спустя в Мавераннахр явился Души(Джочи)-хан со своими воинами. Он послал к ним (жителям Хорезма) людей, предупреждая их и предостерегая, и обещал им пощаду, если они сдадут его (Хорезм) без боя, и сказал, что Чингиз-хан подарил [город] ему и что
432
Стремление Джочи захватить Гургандж в целости объясняется тем, что он входил в назначенный ему Чингиз-ханом улус и он хотел заполучить богатый город неразрушенным. Однако Чагатай не согласился с желанием брата, настаивая на разрушении столицы государства Хорезмшахов, и Чингиз-хан из-за раздоров между братьями назначил командующим войсками осады третьего сына, Огедея.
Разумные из числа жителей склонялись к заключению мира, однако глупцы взяли верх над их мнением и взглядами:
Но дело того, кто оставил [его] без внимания, уже пропало [433] .Султан, находясь на острове, писал им: «Поистине, в отношении жителей Хорезма у нас и у наших предков непреложные права и обязательства — нынешние и прежние, которые возлагают на нас долг советовать и сочувствовать им. Этот враг — враг одолевающий, и вы должны заключить мир, [избрав] самый добрый путь, и отвести зло наиболее подходящим способом».
433
Полустишие из бейта поэта ал-Бухтури (820—897):
Я предложил вам совет мой на повороте в ал-Лива', но дело того, кто оставил [его] без внимания, уже пропало.(См.: ал-Бухтури, с. 173.) Ал-Лива' — местность на Аравийском полуострове.
Однако глупец одолел мнение благоразумного, сделанное предупреждение не помогло, и власть ускользнула из рук обладавших ею.
/115/ Тогда Души-хан устремился к нему (Хорезму) со [скопищем, подобным] морю, соединив [все] отдельное в одно целое. Он стал брать его квартал за кварталом. Когда он захватывал один из них, люди искали спасения в другом, сражались очень ожесточенно и защищали свои семьи как только могли. Но положение стало трудным, зло обнажило свои клыки, и у них осталось только три квартала, где люди толпились в тесноте [434] .
434
Хотя в Гургандже было много войск, но ни одного ответственного за оборону лица не было. Затем начальником обороны был назначен родственник Теркен-хатун Хумар-Тегин. Монголам удалось ворваться в город через ворота Кабилан и достичь района Тануры, но они были отбиты. На этот раз отличились воины под командованием Фаридуна ал-Гури. Затем монголы, использовав пленных, засыпали ров и пытались разрушить плотину на Амударье, но трехтысячный отряд монголов был перебит защитниками. После этого Огедей приказал штурмовать город со всех сторон, и Хумар-Тегин, поняв, что сопротивление бесполезно и судьба Гурганджа решена, сдался монголам. Монголы на протяжении семи дней вели уличные бои с защитниками, разрушая и сжигая нефтью все взятые приступом дома и строения, сужая, таким образом, кольцо вокруг оставшихся в живых. См.: Ибн ал-Асир, 9, с. 341, 343; Йакут, 3, с. 474—479; Бар Эбрей, 2, с. 513; ал-Джувайни, 1, с. 123—128; Раишд ад-Дин, пер., 1/2, с. 214—217; ср.: Бартольд. Сочинения, 1, с. 500—504; Kafesoglu, c. 272—275.
Когда их сила истощилась, и у них не было другого выхода, они направили к Души-хану достойного факиха 'Ала' ад-Дина ал-Хаййати, мухтасиба Хорезма [435] , которого султан уважал за совершенство в науке и делах. Он молил о милости и просил заступничества: это было в то время, когда [в город] уже вонзились когти Души-хана и его клыки и грудь были в крови. И разве нельзя было [сделать] это прежде, чем к этому принудила необходимость и истекло время для такого выбора?
435
Когда в Гургандже оставались незанятыми только три квартала, к монголам отправился просить пощады хорезмский мухтасиб 'Ала' ад-Дин ал-Хаййати, но это никакого влияния на Джочи не оказало, и огромная масса жителей, за исключением ремесленников, была перебита монголами. По ал-Джувайни (1, с. 127) и Рашид ад-Дину (пер., 1/2, с. 217), количество ремесленников составило 100 тысяч человек и все они были отправлены в Монголию.
Полное имя мухтасиба — 'Ала' ад-Дин Абу Садид ибн Мухаммад ибн Абу Садик Тахир ал-Хаййати ал-Хорезми. См.: Ибн ал-Фувати, 4/2, с. 1018—1019.
Мухтасиб — смотритель рынков, проверявший качество товаров, мяса, котлов, чистоту, доставку продуктов; он следил также за нравственностью населения. Должность эта обычно поручалась лицам грамотным, и они часто имели титул имама. См.: Horst, с. 95—96.
Души-хан приказал оказать ему уважение и разбить для него шатер из числа шатров хана. Когда 'Ала' ад-Дин предстал [перед ханом], то среди прочего, упомянутого им, он сказал: «Мы уже увидели, как страшен хан, теперь настало время нам стать свидетелями его милосердия». Услышав это, проклятый воспылал гневом и воскликнул: «Что страшного они видели во мне? Ведь они сами губили моих воинов и затянули сражение! Это я видел их грозный облик! А вот теперь я покажу, [каков должен быть] страх передо мной!»
По его приказу стали выводить людей одного за другим, поодиночке и группами. Было объявлено, чтобы ремесленники отделились и отошли в сторону. Те, кто так поступил, спаслись, а иные считали, что ремесленники будут угнаны в их (татар) страну, а остальные будут оставлены на своей родине и будут жить в своих жилищах, в родных домах, — и не отделились. Затем мечи, а также секиры и стрелы обрушились на них, пока не повергли их на землю и не собрали их во владениях смерти.